в положенные дни приходили стричь волосы. По нашим представлениям, это была, наверное, первая в Москве парикмахерская, где действовали волосочесы, то есть те, кто чесал и убирал головы. Но не будем забывать, что существовало представление о силе и значении волос, идущее из изначальных языческих времен. Так что обряд этот был своего рода древним магическим действом.

Постепенно Красная площадь становилась и культурным центром столицы. От Спасского моста протянулась цепочка лавочек, торговавших рукописными и печатными книгами. Но особенно бойко шла торговля «потешными листами», как называли листки, имевшие текст и иллюстрации, дополнявшие и пояснявшие одна другую. Это было своего рода картинкой-газетой, откликавшейся по-своему на злобу дня. «Веселое погляденье» существовало долго, хотя в прошлом веке и было передвинуто в другой конец площади. Гоголь в свое время так нарисовал жизнь в картинной лавчонке: «Мужики обыкновенно тыкают пальцами; кавалеры рассматривают серьезно; лакеи-мальчики и мальчишки-мастеровые смеются и дразнят друг друга нарисованными карикатурами; старые лакеи во фризовых шинелях смотрят потому только, чтобы где-нибудь позевать, а торговки, молодые русские бабы, спешат по инстинкту, чтобы послушать, о чем калякает народ, и посмотреть, на что он смотрит…»

И писатель делал широкое обобщение, говоря о том, что «русский народ заглядывается на Ерусланов Лазаревичей, на объедал и обпивал, на Фому и Ерему», видя в потешных листах свое, родное, домашнее.

Менялась жизнь, и менялся не столько облик Красной площади, сколько характер всей городской жизни. Москва запомнила возвращение войск Петра, взявших Азов, при въезде на Каменный мост были сооружены первые в столице Триумфальные ворота. У кремлевских стен стояли барабанщики, громко пели литавры… Через несколько лет Москва, начавшая жить no новому летосчислению, отмечала на Красной площади вступление в восемнадцатый век елкой и иллюминацией, ибо было велено «огненные потехи учинить». Таким образом, взятие Азова было отмечено пушечной пальбой — салютом, а в честь Нового года небо Москвы впервые озарилось огненным фейерверком.

В 1702 году возле Никольских ворот была построена Комедийная храмина, то есть общедоступный театр, в котором кроме сцены были зал, ложи и хоры. Потолок и стены были украшены нарядной живописью. Можно даже сказать, что Комедиальный дом — так стали звать храмину — был праотцем всех московских театров. Успехом пользовались пьесы «Эсфирь и Агасфер», «Кающийся грешник», «Доктор принужденный» и пр. По соседству с храмом Василия Блаженного, у Спасского моста, размещалась лавка-читальня «для всех». Ее можно считать своего рода прообразом будущих московских общедоступных библиотек и книжных магазинов. Книжную лавку держал издатель Киприанов. В 1655 году при въезде на Красную площадь возвели (там, где теперь Исторический музей) Аптекарский приказ, в аптекарских комнатах начал действовать Московский университет, — решительные шаги в этом направлении предпринял Михаил Васильевич Ломоносов, который сам был «первым нашим университетом».

Таким образом, на Красной площади в течение нескольких десятилетий родились театр, библиотека и университет, то есть очаги просвещения, оказавшие влияние не только на культурный облик города, но и на всю русскую жизнь.

После наполеоновского нашествия центр Москвы перестраивал Осип Бове, воспитанник славной архитектурной школы, созданной Матвеем Казаковым. Он возвел торговые ряды на Красной площади — под землей остались кирпичи каменных ланок, товары которых видели современники Бориса Годунова. Бове, обладавший зорким взглядом на архитектурную перспективу, снес старые здания вдоль рва, закрывавшие вид на храм Покрова (Василия Блаженного) с площади. Исчез ров, были срыты оборонительные бастионы, вдоль Кремлевской стены посадили первые деревья… В 1818 году был установлен памятник Минину и Пожарскому. Монумент возводили в связи с тем, что минуло два столетия с той поры, когда Волга и ее сыны пришли на помощь Москве, попавшей в беду. Красная площадь — свидетельница того, как силы сопротивления вышибли из Кремля иноземных захватчиков и их прислужников. Спустя два столетия Минин и Пожарский, приняв бронзовое обличье, вернулись в столицу, чтобы увидеть ее обновленной, только что пережившей схватку с Наполеоном, вернулись и навсегда встали у стен, которые им были так хорошо знакомы. Создателем памятника был Иван Петрович Мартос, происходивший из казачьей семьи, любивший идеально-возвышенные образы. Юный Белинский в эпистолярном «Журнале моей поездки в Москву…» так выразил впечатление от встречи с творением Мартоса:

«Когда я прохожу мимо этого монумента, когда я рассматриваю его, друзья мои, что со мной делается! Какие священные минуты доставляет мне это изваяние! Волосы дыбом подымаются на голове моей, кровь быстро стремится по жилам, священным трепетом исполняется все существо мое, и холод пробегает по телу… Может быть, время сокрушит эту бронзу, но священные имена их не исчезнут в океане вечности».

Дальнейшие страницы площади-книги, площади-истории были написаны в семидесятых — восьмидесятых годах минувшего столетия, когда были возведены здания Исторического музея и новые торговые ряды (1893) в три этажа, в которых ныне помещается Государственный универсальный магазин. То и другое здания создались в новорусском стиле, в подражание старомосковской архитектуре, семнадцатому столетию особенно.

Семнадцатый год видится «в терновом венце революций». События, происходившие в Москве, носили напряженный характер. 9 ноября здесь произошел бой. Из Иваново-Вознесенска прибыл вооруженный отряд, которым командовал Михаил Васильевич Фрунзе; отряд расположился возле Лубянской площади. В боях с силами контрреволюции Фрунзе показал себя умелым полководцем. Ивановцы и шуйцы любовно называли его Трифонычем — это была его давняя партийная кличка. Когда шрапнель красногвардейцев ударила по Спасской башне, часы перестали играть мелодию «Коль славен…». Рабочие отряды ворвались в Кремль через взломанные Спасские и Никольские ворота. Над древними стенами взвился алый флаг.

Совсем новый штрих — возле кремлевских стен возник некрополь. 12 ноября 1917 года появились могилы тех, кто пал в боях за Советскую власть. Позднее и в самой стене стали хоронить урны с прахом видных деятелей партии и государства, героев, ученых, писателей. Над некоторыми могилами поставили бюсты, созданные С. Д. Меркуровым, талантливым современным скульптором. Эпиграфом к некрополю могут быть слова В. И. Ленина, произнесенные 7 ноября 1918 года на митинге при открытии на Красной площади Мемориальной доски памяти героев Октябрьской революции: «Лучшие люди из трудящихся масс отдали свою жизнь, начав восстание за освобождение народов от империализма, за прекращение войн между народами, за свержение господства капитала, за социализм… Почтим же память октябрьских борцов тем, что перед их памятником дадим себе клятву идти по их следам, подражать их бесстрашию, их героизму».

В 1918 году Ленин принимал на Красной площади первый военный парад. Ко времени установлении на Кремлевской стене памятной доски, посвященной погибшим за новую жизнь, относится и показ на Лобном месте скульптурной композиции