Слуга повиновался, открыл шкаф и воскликнул:

— Вот так штука! Там нет ни одной!

— Превосходно! — ответил Лекок. — На этот раз проваливай так, чтобы засверкали пятки.

Как только лакей затворил за собою дверь, сыщик спросил:

— Ну-с, господин мировой судья, что вы думаете об этом?

— Вы правы, господин Лекок.

Сыщик понюхал поочередно каждый стакан и каждую бутылку.

— Ну конечно! — воскликнул он. — Новое доказательство моих предположений!

— Что еще? — спросил мировой судья.

— На дне стаканов — не вино. Из всех бутылок, вынутых из шкафа, только в одной и была жидкость, а именно — уксус. Из нее-то убийцы и разлили жидкость по стаканам.

И, подставив к носу судьи стакан, он спросил:

— Чем пахнет?

Нечего было и разговаривать, так как уксус был крепкий, и не оставалось более никаких сомнений в том, что убийцы имели намерение сбить следствие с толку. Их замыслы оказались шиты белыми нитками, и, как сказал некий знаменитый сыщик, каждая половица жгла убийцам подошвы.

— Осмотрим остальное! — сказал Лекок, и они вышли в сад.

В саду все оказалось в порядке.

— Вот, господин Лекок, — обратился к нему старик судья, когда они проходили по аллее, полукругом спускавшейся к Сене. — Вот здесь, на этом самом месте, прямо на траве, была найдена туфля бедного графа. А вон там, за этой клумбой герани, нашли его платок.

Они подошли к берегу реки и с большой предосторожностью подняли доски, положенные мэром, чтобы оградить следы.

— Мы предполагаем, — сказал отец Планта, — что графиня искала спасения, добежала до этого места, но здесь ее поймали и добили одним ударом.

— Из всего того, что нами уже установлено, — возразил на это Лекок, — следует, что графиня не могла убежать. Ее принесли сюда уже мертвую, иначе логика не была бы логикой. Тем не менее посмотрим.

И он снова опустился на колени, как в доме, и стал еще тщательнее изучать песок на аллее, стоячую воду и водоросли. А затем отошел немного назад, поднял камень и бросил его, чтобы увидеть, какой эффект это произведет в тине.

Потом он возвратился к крыльцу дома и уже оттуда направился к вербам прямо по траве, где еще свежи были следы от чего-то тяжелого, что волокли по ней сегодня утром.

— Наши предположения верны! — воскликнул он. — По траве волокли именно графиню.

— Вы уверены в этом? — спросил отец Планта.

— В этом не может быть никаких сомнений, — ответил сыщик, весело улыбаясь. — Но так как ум — хорошо, а два — лучше, то я попрошу вас выслушать меня, а потом высказать и свое мнение. Нет, господин судья, нет! Госпожа Треморель не убегала вовсе. Убитая здесь, она упала бы со страшной силой; следовательно, ее тяжесть заставила бы воду забрызгать большое пространство, да и не только воду, а еще и тину, и мы нашли бы тогда несколько брызг.

— Но вы забыли про солнце, а ведь с утра прошло уже много времени.

— Солнце испарило бы воду, но сухие куски грязи остались бы, а я их не нахожу. Отсюда ясно, что графиня не была убита здесь, ее принесли сюда уже мертвую и тихонько опустили именно в то самое место, где вы ее нашли.

Отца Планта это еще не совсем убедило.

— А следы борьбы на песке? — спросил он.

— Да ведь эти следы не обманут и гимназиста! — ответил Лекок.

— Однако я думаю…

— Нечего и думать, господин судья. Что песок взбит и разрыхлен, то это совершенно верно. Но все эти следы, которые избороздили песок вплоть до самой земли, сделаны одной и той же ногой. Вы можете этому не верить… И даже больше, они сделаны исключительно пяткой этой ноги — это уже и вы сами можете заметить!

— Да, да, я это признаю.

— Ведь для борьбы на месте, таком удобном для следствия, как это, обязательно должны быть два вида следов: убийцы и жертвы. Убийца, который нападает, обязательно должен опираться на переднюю часть ступни, и, следовательно, эта часть и должна отпечататься на земле. Жертва же, которая защищается, наоборот, старается высвободиться из рук нападающего, находясь к нему лицом, естественно, откидывается назад и поэтому ищет точку опоры в пятках, каковые и должны быть оттиснуты на песке. А здесь что мы находим?..

Отец Планта не дал Лекоку договорить.

— Довольно, милостивый государь, — сказал он, — довольно. Даже неверующий поверит. Я более не возражаю.

— Я еще не закончил, — добавил Лекок. — Мы установили, что графиня не была убита именно здесь. Я добавляю: ее не несли, ее волокли. Доказать это очень легко. Существует два способа тащить труп: за плечи и за ноги. Если за плечи — то останутся два следа от ног, если же за ноги — то голова оставит на земле только одну резкую полосу. Исследуя траву, я обнаружил два параллельных следа от ног, но трава между ними оказалась тоже примятой. Что это значит? Это значит, что волокли женщину, одетую в тяжелые юбки, в те самые, в которых нашли графиню. А отнюдь не графа.

Лекок ожидал возражений, но их не последовало.

Наступал вечер, и туман стал подниматься с Сены.

— Пора назад, — сказал вдруг отец Планта. — Что-то там доктор со вскрытием?

И они тихонько направились в дом.

На крыльце они встретили судебного следователя, который шел им навстречу. У него был очень довольный вид.

— Я должен вас оставить, — обратился он к мировому судье. — Мне сегодня же вечером необходимо повидаться с прокурором, и я сейчас отправляюсь к нему. Был бы очень вам благодарен, если бы вы закончили следствие. Доктор Жандрон задержится еще на несколько минут, и его акт я получу от него завтра. Опечатайте все, что найдете нужным, и расставьте стражу. Я пришлю архитектора снять точный план всего дома и сада. А вы, господин агент тайной полиции, что обнаружили?

— Кое-что очень важное, — ответил Лекок, — но я прошу вас разрешить мне доставить вам рапорт завтра после полудня.

— Да ведь все так просто, дело очень ясное, двое подозреваемых арестованы, и улики против них достаточно ясны.

Отец Планта и Лекок переглянулись в крайнем удивлении.

— Разве вы нашли новые улики? — спросил судебного следователя судья.

— Даже лучше, чем улики, — ответил следователь. — Жан Берто, которому я устроил новый допрос, начал смущаться. Он бросил упираться. Я сбил его с толку с двух слов, и он закончил тем, что сознался, что видел убийц.

— Убийц! — воскликнул отец Планта. — Он сказал «убийц»?

— По крайней мере, он видел одного из них. Но он клянется, что не знает, кто это такой. В этом-то для нас и весь вопрос. Но, во всяком случае, тюрьма окажет на него спасительное действие. Завтра, после бессонной ночи, я убежден, он будет посговорчивее.