— Так куда мы отправимся на сей раз? — устроившись рядом с Себом в его Aston Martin DB9, Бриз почувствовала болезненный укол вины. Сегодня вечером он выглядел совершенно счастливым, счастливым от того, что сидит рядом с ней. — Или, вернее, куда мне вас отвезти, поскольку именно я сейчас за рулем?

— В клуб «Чарльтон», Сент-Джеймс-стрит, рядом с Пикадилли, пожалуйста.

Он забрал ее возле офиса и повел тихо мурлычащий автомобиль по городу.

— Сегодня вечером вы выглядите просто невероятно, Бриз. У вас изменился цвет волос — они стали темнее, верно? Вам очень идет. Я готов поручиться, что это ближе к вашему естественному цвету. И ваш костюм сногсшибателен — он кажется существующим вне времени.

Когда она села рядом с ним, ее охватил жар, сконцентрировавшийся внизу живота. Она улыбнулась — он оказался весьма наблюдательным.

— Вы правы, этот костюм был на моей матери на ее свадьбе в 50-х годах. Это подлинный костюм от Шанель.

— Хм… женщина со вкусом. И он выглядит на вас сегодня столь же невероятно, как на ней тогда, я уверен.

Она пригладила слегка расширяющуюся юбку, которая скромно облегала ее бедра, затянутые в чулки, и расстегнула пуговицы на жакете, который заставлял ее чувствовать себя одновременно как Лорен Бэколл и Одри Хепберн. Белая батистовая блузка, почти прозрачная, бросала вызов строгим линиям костюма, делая его очень сексуальным. Жемчуг, переливающийся у нее на шее, соседствовал с небольшим сердечком, подаренным ей Саммер. Она не собиралась говорить Себу, что угрохала все свои доступные наличные деньги на вечерний наряд, который был на ней в Альберт-холле. Что у нее не было никакого другого «шикарного» выходного платья, что у нее в шкафу висела в основном офисная одежда. Что этот костюм и жемчуг, который был подарен матери ее дедушкой, были последними вещами, которые мать сохранила, чтобы продать в случае, если они действительно будут испытывать нужду. Бриз никогда не позволила бы ей расстаться с этими сокровищами. Они остались как память о более счастливых временах, до того, как отец почти разорил семью. Бриз никогда не позволила бы им снова ощутить себя на грани пропасти, как это было тогда.

— Этот вид соответствует месту, куда мы идем. Для клуба «Чарльтон» требуется нечто скромное, но высококлассное, такое, что приличествует известному клубу.

— Я впечатлен, — притягательные губы Себа растянулись в улыбке. — Пять минут после поворота у Букингемского дворца, недалеко от «Ритца». Я посещал его однажды. Я управляю благотворительным фондом, который выделяет миллионы предпринимателям-подросткам из неблагополучных семей, и был там на обеде, чтобы польстить богатеям и заставить их отдать часть своих не так уж тяжко заработанных наличных. Они смотрели свысока на человека, достигшего всего самостоятельно. Прийти туда с вами — отличный способ немного сбить с них спесь.

— Превосходно. — Бриз погладила кожу сиденья. Себ был окружен роскошью, он был проницателен, и она долго думала, куда повести его в следующий раз. Она несколько смутилась, услышав, как он говорит о передаче денег на благотворительность. Он сказал об этом мельком, как будто это не имело значения. Раньше он не упоминал об этом, и она почувствовала к нему сдержанное уважение за то, что он не трезвонил об этом повсюду, как сделало бы большинство богатых людей. Она подумала обо всех своих несбывшихся надеждах в то время, когда была подростком, о фирмах, которые она бы открыла, если бы только ей оказали небольшую помощь, и о линии его подбородка, которая казалась ей такой резкой, а сейчас смягчившейся прямо у нее на глазах.

— Но разве туда могут пройти не члены клуба? — спросил Себ после небольшой паузы.

— Верно.

— Так вы — член клуба? — Он с сомнением посмотрел на нее: члены этого клуба сплошь были адвокатами, промышленными магнатами, членами парламента, великими и полезнейшими членами общества, хотя, по правде говоря, многие из них были далеко не столь велики и полезны, как казались.

— Не совсем, но я знаю, как туда войти. Доверьтесь мне.

Он припарковал машину, и они пошли по Сент-Джеймс-стрит. Здесь повсюду витал аромат истории, это было сердце модного Лондона. Они задержались в магазине «Вильям Эванс», поставщике одежды для сельских аристократов, оружия и винтовок.

— Кто сейчас станет носить охотничьи сапоги для верховой езды, твидовые брюки и трости с ручками в форме фазаньих голов, ожидающих выстрела? — пошутила Бриз.

Себ засмеялся и обнял ее за плечи, чтобы защитить от вечернего холода:

— О, я встречал множество таких людей на вечеринках. Они были глупы и скучны, но у них есть деньги, которые можно выгодно вложить.

У магазина James J Fox, где продавали сигары, какой-то бизнесмен выпустил клубы дыма, и Себ вдохнул ароматное облако.

— М-м-м-м, это одно из удовольствий, которые мне пришлось бросить после того, как…

Слова повисли в воздухе.

— После чего? — спросила она.

— Нет, ничего. — Внезапно Себа как будто накрыло темное облако, и он потер точку в основании головы — она уже не раз видела, как он клал руку на это место, и всегда, когда делал это, сжимал зубы, как будто сражался с внутренними демонами или, возможно, болью. Но вот он сбросил руку, натянул улыбку и шагнул вперед. — Я раньше курил, как паровоз, — это помогало мне справляться с напряжением во время заключения сделок, сохранять спокойствие. Но недавно я бросил курить. Ваши удовольствия могут загнать вас в западню.

— Полагаю, да. — Бриз закусила губу и сжала руку Себа, которая обнимала ее. Он был слишком скрытным человеком, который мало что рассказывал о себе, но тем не менее она спросила себя — не борется ли он в одиночку против того, что лучше разделить с кем-то. Он тоже сжал ее руку, но она высвободила ее и напомнила себе, что эта прогулка — не для удовольствия и что Себастьян Дарк — человек, имеющий над ней власть, использующий ее для своего удовольствия, что он не тот мужчина, с которым она когда-либо будет идти по жизни. Он безжалостен и откажется от нее, как только получит то, что хотел, и, конечно, бросит ее так же, как откажется от своей суперкрутой машины в тот момент, когда ему на глаза попадется новая модель, или как свои костюмы ручной работы, когда они начнут снашиваться. В этой истории тысячи и одной ночи шах, обладавший всей полнотой власти над Шехерезадой, казнил бесчисленных жен, в которых он разочаровывался, и Бриз не следовало забывать об этом. Себастьян Дарк не был тем мужчиной, которому разумная девочка может отдать свое сердце.

Однако, когда он шагал рядом с ней — спортивный, мужественный, сильный, — она вспомнила, что уже много раз замечала такой приступ боли на его лице, видела, как он клал руку себе на заднюю часть шеи. Это тогда ничего не означало, потому что и сам Себастьян ничего не значил для нее. Теперь она обнаружила, что начала более внимательно присматриваться к нему. Почему — она не знала. В конце концов, сейчас, как и раньше, Себ ничего не значил для нее, не так ли? Возможно, это было просто потому, что ей нравилось находиться с таким повелительным, внушительным человеком, чувствовать себя защищенной за его широкими плечами. Она никогда раньше не ощущала такого чувства защищенности, всегда решительно старалась стоять на своих ногах, борясь за сестру и мать со всем миром. Она всегда была очень сильной, той, кто обеспечивал все необходимое. Себастьян знал ее самые темные тайны, знал, что она воровала и лгала, чтобы получить то, что ей было необходимо. Но он не донес на нее. Он защитил ее, пусть таким странным, необычным способом, и она чувствовала странное притяжение к нему. Эти отношения долго не продлятся, он устанет от нее, по крайней мере, к тому времени, когда план Ричарда и г-на Ванхоффера разрушить его бизнес войдет в решающую фазу, а тогда Себ больше не будет ее проблемой, потому что он станет бороться за свое существование в мире бизнеса. Она хотела, чтобы он потерял свою власть над ней, но с удивлением обнаружила, что это одновременно печалит ее. Уважение, нежность — это последнее, что она ожидала обнаружить в себе по отношению к Себастьяну Дарку. Она захотела стряхнуть эти ненужные чувства. Необходимо все преодолеть, дотянуть до конца этого вечера и помчаться назад, к любимому дому, к своим корням.