В конце концов он остался доволен написанным, быстро отослал статью Джулии, напомнив в письме, какую большую услугу оказал газете, подменив Морти. Он выполнил свою часть сделки, теперь дело за ребятами из отдела спорта – одобрят они статью или нет. Натан, конечно, надеялся, что одобрят. Он гордился своей работой и приходил в ярость, если написанное им выбрасывали за ненадобностью, но все же это не оказывалось концом света – можно было придумать и написать другую историю. Потеряв колонку, он стал довольно равнодушен к судьбе других своих статей.

Какое же пьянящее чувство ты испытываешь, видя собственную подпись под напечатанным материалом! Колонка давала ему возможность выделиться из толпы. Она была отражением его личности, обозначением того, каким ему видится этот мир. Может, он зашел слишком далеко, высмеивая великих мира сего? Разумеется, но разве не в этом заключается смысл его работы? Полемика, разногласия – это то, ради чего покупают газеты. А некоторые персоны очень даже заслуживают того, чтобы с них сбили спесь.

Натан встал и начал запихивать свои вещи в большую спортивную сумку. Мотель был дешевым и не обладал ни шармом, ни историей, о которых он должен писать в своих заметках. Может, Джулия и готова оплатить его проживание, но это не означает, что он будет останавливаться в «Ритце». Натан считал, что она готова раскошелиться на суточные, на которые можно поесть всего лишь два раза в день. Но даже при таких условиях он был рад помочь брату, да и уехать на какое-то время из города не мешает. Последние несколько месяцев его жизнь катилась по жесткой колее, из которой он никак не мог выбраться. Натан вставал, шел на работу, возвращался домой, смотрел спортивные передачи и ложился спать. Казалось, он шагает не по жизни, а по бегущей дорожке.

Натан застегнул молнию на сумке, взял ключи и вышел из номера. Он почти реально слышал, как его старик велит ему перестать ныть и благополучно пережить свои неприятности. У него по-прежнему есть работа, в конце-то концов; он все еще пишет свои статьи, которые нравятся людям, или, по крайней мере, так они ему говорят; у него есть приличное жилье и даже осталось несколько друзей – хотя их стало меньше с тех пор, как ушла Софи. У него действительно депрессия? Может быть, ну и что с того? Добро пожаловать в наши ряды!

Натан забросил сумку в «Мустанг», запрыгнул в него сам и выехал с автостоянки.

«Проблема заключается в том, – подумал он, – что мне уже тридцать пять, а та жизнь, которой я собираюсь жить в этом возрасте, по-прежнему где-то за горами».

Написание хороших больших статей стоит изрядных денег, а бюджет у него скуден. Для Натана не оставалось больше никаких секретов, чтобы их разгадывать; нет тайных встреч на темных парковках à la Вудворд и Бернстайн; испарились все чувства, кроме тех, будто ты ничего не делаешь, только продаешь развлекаловку и рекламные места все более индифферентным людям. За очень небольшими исключениями жизнь газетного корреспондента превратилась в перемалывающую душу мельницу: большинство дней в году Натан без особого энтузиазма выполняет свои прямые обязанности.

И тут уголок губ Натана пополз вверх. Не так давно удалось-таки прикоснуться к одной тайне: слепая женщина на автодроме.

«Что у нее за история?» – подумал он.

Тогда Натан решил, что она просто хотела провести на стадион свою собаку, но он никогда не слышал о собаках, которым доставляли бы наслаждение гонки НАСКАР. Может, не появись охранник так не вовремя, у него был бы шанс поговорить с ней и все выяснить. Инстинкт репортера подсказывал ему, что эта история может быть очень даже захватывающей.

Ну да, произнес его внутренний голос. Словно тебя волнует исключительно это. Ты постригся в монахи? Встречаешь прекрасную женщину и способен думать лишь о том, есть у нее тайна или нет. Да ладно, кого ты хочешь обмануть?

Натан нахмурился. Он не любил напоминаний о том, что его личная жизнь пошла прахом, даже если это был он сам. Ему всегда удавалось быстро очухаться, когда отношения заканчивались, но потеря Софи стала для него очень серьезным ударом. Хотя поначалу она не слишком его обеспокоила: он написал для «Триб» восемьдесят шесть колонок, а теперь его лишили возможности работать, и он старался как-то пережить это и практически не уделял времени вставшим перед ним проблемам другого рода. Когда Софи неожиданно для Натана объявила о своем уходе, он сказал себе, что все как-нибудь да образуется, что ему просто нужно время на то, чтобы прийти в норму, но прошел почти год, а он по-прежнему не в игре.

Стоило Натану выехать за город, как облака рассеялись, и он улыбнулся. Ну почему он так разволновался? У него крутая тачка, погода стоит прекрасная, а впереди многие километры пути. По мере того как «Мустанг» набирал скорость, солнце светило все ослепительнее, а сапфировая краска сверкала все ярче.

«Теперь все, что мне нужно, – подумал Натан, – так это новые солнцезащитные очки».

День стоял прекрасный, и его хотелось провести подальше от шоссе. По мере того как Дженнифер ехала на юго-восток от Джолиета, бетон, кирпич и сталь города сменялись недавно убранными полями, а синее небо становилось выше и шире, создавая иллюзию того, что они оторвались от земли и летят теперь на самолете. Она украдкой взглянула на Бумера, положившего подбородок на оконное стекло и высунувшего язык, и ощутила укол боли. Его не заинтересовало ничего из того, что они сегодня увидели.

Первую остановку они сделали в Уилмингтоне, чтобы взглянуть на Великана Джемини. Дженнифер, выросшая под папины рассказы о битве за космос, думала, что фотографии тридцатифутовой фигуры, виденные ею в детстве, просто очаровательны. Она была уверена, что и Бумеру великан понравится. Однако всамделишный гигант разочаровал ее. Его серебристый шлем скорее походил на маску сварщика, а не на нечто, имеющее отношение к НАСА, ракету же в его руке вполне можно было принять за торпеду. И хуже того, Бумер совершенно проигнорировал великана. Обнюхав траву у ног гигантской статуи, равнодушный к его взгляду с высоты, он натянул поводок, давая знать, что желает вернуться в машину. Дженнифер быстренько сделала две фотографии для Стейси, и они отправились дальше.

Другой важный пункт в ее списке – статуя Пола Баньяна в Атланте – тоже оказался пустышкой, и когда Бумер поднял ногу, чтобы помочиться на его ступню, Дженнифер запаниковала.

«Разумеется, ему не нравятся статуи», – подумала она.