Еремей кивнул.

— Да. Но и этого может оказаться недостаточно. Я ведь не…

— Спокойно, старик. Я в тебя верю. Ты справишься. Просто вспомни, что делал раньше.

Камердинер явно хотел что-то возразить, но передумал. Поднявшись, он отступил к стене, где стоял до этого.

Покончив с обедом, я отправился к себе, призвав по пути Василису. Она появилась сразу, устроившись на плече.

— Чего изволите, повелитель? — спросила она с сарказмом. — Чем бедная маленькая лягушка может вам услужить?

— Мне нужен образец голоса психотерапевта Евгении Шмидт и снимки его внешности со всех сторон. Лучше — видео.

— И как мне всё это раздобыть?

Мы как раз вошли в мои покои. Камеру и диктофон я приготовил заранее. Они лежали на комоде.

— С помощью вот этого, — сказал я, указав на гаджеты. — Смотри внимательно, как ими пользоваться.

Василиса прослушала инструктаж с кислой миной на морде.

— То есть, ты хочешь, чтобы я оставила Евгению и переключилась на её психотерапевта? — уточнила она.

— Временно. Как только выполнишь задание, тащи записи мне.

— Я так понимаю, они нужны срочно?

— Именно так.

— Понятно. Ладно, давай сюда свои прибамбасы. Не обещаю, что у меня всё получится, но постараюсь.

— Уж сделай такое великое одолжение, — усмехнулся я.

Ворчание чура давно стало частью его образа, стиля общения. Не думаю, что он сам придавал ему значение. И едва ли ему, действительно, требовалось одобрение. Уверен, на самом деле фамильяра интересовала лишь пища. И она ему требовалась. Для развития. Он брал энергию из плоти, поглощая её и претворяя в какую-то свою собственную силу. Возможно, это было сродни алхимии, а может, и нет. Всё-таки, фамильяр был как частью этого мира, так и другого — в котором я родился. Мира богов.

Василиса исчезла, а я позвонил в госпиталь, чтобы узнать, как дела у Михаила. Дежурный врач ответил, что с парнем всё по-прежнему. Угрозы для жизни не было, но он оставался в коме. И сколько она продлится, никто предсказать не мог. Увы, не все травмы лечатся алхимагией. Пока.

Разговор с врачом навёл меня на мысли о Магистерии. Вожделенном Философском камне, о котором так мечтали люди этого мира. И я, в том числе. Раз уж стал одним из них.

Завершив беседу, я откинулся на спинку дивана и прикрыл глаза. Пора заглянуть в Карман моего отца. И узнать, чем он занимался и каких результатов достиг. Моих знаний, конечно, не хватит, чтобы понять всё. Но было очень любопытно, наконец, посмотреть, за чем так охотятся алхимаги от мала до велика.

* * *

Мои штудии прервал стук в дверь. Я так погрузился в то, что оставил в наследство Николай Мартынов, что не сразу понял, какой именно звук доносится до меня, словно проходя сквозь толщу воды.

Открыв глаза, несколько раз моргнул, приходя в себя.

Стук повторился.

— Кто там? — сипло крикнул я.

— Еремей, Ваша Светлость. Позвольте войти.

— Открыто!

Дверь отворилась, и камердинер переступил порог. Вид у него был странный. Таким я старика ещё не видел. Он всегда казался спокойным, уверенным и… знающим, что делать. Даже когда моих родителей убили, не растерялся. Сейчас же на нём буквально лица не было.

— В чём дело⁈ — я резко выпрямился на диване. — Что стряслось?

— К вам посетитель, — проговорил Еремей. — Вернее, посетительница. Она ожидает в малой гостиной. Я взял на себя смелость проводить её туда.

— Видимо, какая-то необычная гостья, раз ты выглядишь, будто призрака увидел. Кто она?

— Могу лишь предполагать, Ваша Светлость.

— Ну, так предположи, — велел я.

Тон камердинера мне совсем не нравился. Он, и правда, вёл себя не так, как обычно. Даже закралась мысль, не пробрался ли в дом лицедей, принявший вид старика.

— Думаю, это посланница Ордена Кадмоновых невест, господин, — зачем-то понизив голос, ответил мажордом.

Что⁈ Одна из тех, кто обитает на парящем над городом левиафане⁈ Какого чёрта ей понадобилось здесь?

— Что, такая страшная? — спросил я, вставая.

— Она прекрасна, Ваша Светлость.

— Ты выглядишь не так, словно увидел писанную красавицу.

— Прошу прощения, господин, — старик отвесил смущённый поклон. — Мне передать, что вы её примете?

— Я думал, невесты никогда не спускаются со своего заколдованного зверя.

— Только в самых крайних случаях.

— Что ж, тогда я заинтригован. Не будем заставлять женщину ждать. Ты свободен, старик. Я сам найду дорогу.

Когда я вышел из комнаты, Еремей вдруг окликнул меня:

— Ваша Светлость!

Пришлось обернуться.

— Что такое?

— Будьте осторожны. Об этих женщинах ходят разные слухи.

Проклятье, да что с ним такое⁈ Неужели какая-то девчонка могла настолько испугать его?

— Например? — спросил я.

— Говорят, невесты способны проникать прямо в голову, — камердинер постучал согнутым указательным пальцем по своему виску. — Они опасны, господин.

— И что, эта влезла в твою седую черепушку?

— Не смейтесь, Ваша Светлость. Ходят слухи, что невесты умеют подчинять людей. А дыма без огня не бывает.

— Ладно, спасибо за совет. Хотя, если ты прав, чем он мне поможет? Иди по своим делам. Я сам займусь нашей гостьей.

На этом я оставил старика и отправился в малую гостиную.

Возле двери стоял дрожащий лакей. Бледный, как мел.

— Ваша Светлость! — склонился он, едва я приблизился.

— Что ты тут делаешь, Федя? — спросил я. — Караулишь?

— Так точно. Меня господин камердинер оставил.

— Ну, иди, займись чем-нибудь.

— Спасибо, Ваша Светлость! — с облегчением выдохнул парень и тут же ретировался.

Даже дверь позабыл отворить. Ну, что ж, с этим я и сам справлюсь. И чем только Кадмонова невеста их всех так напугала?

Войдя, я сразу увидел невысокую девушку в фиолетовом платье. Нет, скорее, мантии. Или рясе. Сходу и не разберёшь. На голове у неё был капюшон. Когда я переступил порог, она беседовала с Панургом, который меланхолично обметал венчиком бронзовые канделябры на каминной полке.

— Не знаю, да покроется паутиной моя система охлаждения, — проговорил он, видимо, отвечая на какой-то вопрос. — Это вне моей компетенции.

Незваная гостья обернулась и оказалась очень даже симпатичной девушкой лет двадцати шести с точёными чертами лица, зелёными глазами и золотистыми локонами, выбивающимися из-под капюшона.

— Князь Мартынов, — проговорила она, сделав лёгкий книксен. — Прошу прощения