«Боже! До чего ж глупо я, наверное, выглядел в его глазах. „Это не вы ночью ходили?“ – передразнил он сам себя. – Ну точно мальчишка, испугавшийся темноты. Позор, позор, да и только».

Он шагал по улице, ведя под руку девушку, и хмурился от своих невесёлых мыслей.

Погода, несмотря на то, что день выдался солнечный и ясный, была холодная и ветреная. Почва под ногами – тоже холодная, что ощущалось даже сквозь подошвы ботинок. Вообще остров так много впитал в себя холода за ночь, что теперь, кажется, даже лучи самого Арктура не смогли бы прогреть эту землю. Виктория чихнула, потому что какая-то пылинка попала ей в нос, и Уолтер, пожелав ей здоровья, спросил:

– Ты не простудилась?

– Нет. Я прекрасно себя чувствую, не переживай.

Иногда мимо них проходили люди. Детектив невольно вглядывался в их лица и, к своему удивлению, обнаруживал, что между всеми ними, так же как и между физиономиями врача и кладбищенского сторожа, имеется нечто общее. Они, словно выкроенные по одному шаблону, были одутловаты и кривоваты, а их кожа отдавала землистым оттенком неизвестной болезни. Уолтер долго размышлял над этим и, наконец, понял, кого же ему напоминали местные обитатели.

«Да ведь это же вздувшиеся от влаги утопленники! – мысленно воскликнул он. – Но это же не нормально, чтобы живой человек походил на выбравшегося из морской пучины мертвеца! Совсем не нормально. И что за кошмарный недуг омрачает их лица?»

Детектив перешагнул через большую лужу. Сильный порыв ветра едва не сорвал с него шляпу, но он успел придержать её. Затем он помог перебраться через лужу Виктории, и они очень скоро вышли на перекрёсток, который оказался запружен людьми. Мужчины и женщины, уродливые и похожие друг на друга, двигались стройными колоннами по четыре человека в ряд. С некоторыми из них шли дети.

Толпа, ведомая стадным инстинктом, катилась к морю. Узрев такое грандиозное шествие, Уолтер встал как вкопанный. Он никак не ожидал увидеть здесь и сейчас подобное столпотворение. Вдруг раздался детский крик:

– Мама, я хочу, чтобы меня тоже проглотил кракен! Хочу, чтобы и меня он проглотил! Хочу быть следующим! Хочу быть следующим, мама! – громко кричал беснующийся плюгавый мальчишка. – Я хочу в море! Я хочу в море!

– А ну, иди ко мне! – позвала его мать.

– Мама, я хочу, чтобы и меня проглотил кракен! Я хочу к нему в море!

– А ну, иди сюда! – повторила женщина, и он послушно подбежал к ней и взял её за руку, после чего они заняли место в конце колонны.

Мужчины и женщины шагали всё дальше.

– Куда они идут? – удивилась Виктория.

– Очевидно, к морю, – ответил Уолтер.

– Но зачем?

– Кто их разберёт? Может быть, они отмечают какой-то праздник?

– Возможно. А слышал, как мальчишка кричал про море?

– Конечно.

– Ну и баловник же он, – улыбнулась девушка.

Детектив тоже улыбнулся. Затем они подождали, пока мужчины и женщины окончательно не скрылись за поворотом, после чего отправились дальше по дороге, никуда не сворачивая, как и велел им врач. Спустя некоторое время они приблизились к двухэтажному домику с крашеной крышей. Уолтер постучался в дверь.

Дверь отворила женщина, какой детектив отродясь не видел. Её большая распухшая голова как будто не имела шеи и росла прямо из широких плеч, а дебелое округлое и огромное туловище походило на наполненный гелием воздушный шар. Казалось, ткни её иголкой – и она взорвётся, разбрызгав жир и кровь по стенам вокруг себя. Представив это, Уолтер поморщился. На совсем короткий миг он отвёл взгляд, чтобы не выдать своего отвращения к хозяйке, а потом снова посмотрел на женщину. Сложно даже вообразить, какие такие метаморфозы затронули её тленную оболочку, что она стала этим гадким и омерзительным скопищем мяса, жира и растянутой кожи.

– Д-д-добрый д-д-день, – произнесла хозяйка. – Вы Уолтер и В-в-виктория? Верно? Мы к-к-как раз вас и д-д-дожидаемся. С-с-сразу нашли наш д-д-дом? – Мало того, что заикалась, она ещё и говорила совсем невнятно, так что детективу пришлось подойти к ней впритык и напрячь слух.

– Здравствуйте. Да, сразу… – ответил он, не слишком довольный столь тесным общением. Ему то и дело приходилось отворачиваться, потому что изо рта женщины очень скверно пахло, как будто внутри неё было сплошное гнильё, источающее невыносимый смрад. – Позвольте, мы пройдём в дом?

– Д-д-да, к-к-конечно! – И она, с трудом ковыляя, отодвинулась в сторону, пропустив гостей в прихожую. – П-п-проходите. Мой муж в г-г-гостиной.

Уолтер помог Виктории раздеться, затем снял своё пальто, и они вместе прошли в гостиную.

В комнате пахло рыбой, жареной и варёной, а ещё рыбным пирогом, рыбными котлетами и салатом, сделанным из рыбы. Рыбный запах был повсюду, им пропиталось всё, что только могло пропитаться: деревянный пол, обои на стенах, занавески на окнах, мебель, одежда и книги, стоявшие в шкафу. Детективу с непривычки даже немного поплохело от столь плотной и резкой вони.

Войдя в комнату, он поздоровался и ненадолго задержал дыхание, чтобы привыкнуть к новой для него атмосфере. За столом напротив него сидели кривобокие и невзрачные фигуры. Одного Уолтер узнал сразу, это был Скотт Лишер. Он, как и обещал, тоже пришёл на обед. Вторым, по всей видимости, являлся сам староста, господин Мак, почти полностью облысевший и с очень глубокими морщинами на лице. Он сидел в центре и имел важный вид. Справа от него – пустое место (место жены, как догадался детектив). Дальше сидел ещё один мужчина с совершенно типичной для этих краев болезненной внешностью. У него были ржавые губы и заболоченные глаза. На самом краю стола находилась девочка – скорее всего, дочь старосты, подумал Уолтер. Не такая страшная, как мама, но уже имевшая все задатки, чтобы очень скоро превратиться в похожий на неё воздушный шар.

Завидев гостей, господин Мак поднялся и прошёл им навстречу, протянув руку.

– Добро пожаловать в мой дом. Уолтер, верно?

– Да, верно, – ответил детектив и представил свою спутницу. – А это Виктория.

– Очень приятно. С моей женой, как я полагаю, вы уже познакомились?

– Да. Премилая женщина, – нечаянно, сам того не желая, соврал Уолтер.

– Благодарю. – И староста ощерил подгнившие жёлтые зубы. От него тоже дурно пахло, правда, не так сильно, как от жены. Затем он представил всех сидевших за столом. – Скотт Лишер, его вы уже знаете.

– Да.

– Гелберт, мой брат, – это оказался тот, что имел ржавые губы и заболоченные глаза, – и моя дочь Элизабет. – И он показал на девчушку дет десяти. Обесцвеченная и обескровленная, она как будто бы держалась из последних сил, чтобы не упасть лицом в тарелку.

– А она не приболела? – не удержалась от вопроса Виктория. – Бедняжка неважно выглядит.