— Ну, по твоей закорючке скучать будем, — энергично мотнула головой ехидно скалящаяся гоблинша, — А всё остальное? Да чего там остального! Как был слабаком, так и остался! Дохлятина! Заморыш!

Сил ущипнуть её за задницу мне хватило. Короткий визг и дополнительные эпитеты, означающие мою злобность и эгоизм, привалили в достатке. На шум потревоженной в заду гоблинши некоторые её соплеменники, сновавшие по своим делам, оборачивали головы, скалились, махали руками. Приходилось совершать подвиги, делая отмашки в обратную. Я волок своё тело, напрягая каждый член, кроме того, что уже настаханился на полгода вперед.

— А сюда зачем? — тупо пробормотал я, подводимый к бараку кидов.

— Вещи свои заберешь, тупица! Переоденешься!

Точно, я по-прежнему в тренировочном рубище. Старая одежда, в которой я сюда прибыл, ощущалась совсем чуждой. Сковывающей, стесняющей, душной. Но там зима, в зиму надо ходить одетым. Черт побери, чем меня вчера поили? В руки мне сунулся поданный зеленой доставучей вертлявой негодницей чемодан, от чего я дал крен вперед, сильно застонав, зато уткнувшись носом в высокую упругую грудь. Меня сочувственно погладили по голове, но тут же дали в ухо кулачком. Боль помогла прийти в себя.

— Слушай… — Криксланка замялась, чего за ней точно никогда не было замечено. Сделав паузу, гоблинша выдавила, — А можно… увидеть твои глаза?

— Нет. Опасно. Для вас.

Уж что-что, а свои глаза я прячу, чем и планирую заниматься в будущем. Этому есть несколько вполне серьезных причин — от нежелания демонстрировать выдающуюся примету в виде разукрашенной радужки всем подряд, до банального нежелания воздействовать на умы своим показателем харизмы. Хаёркрантц уже проезжался пару раз по «случайно выжившим» харизматам, упоминая, что разумные несколько неодобрительно относятся к тем, кто пытается ездить им по мозгам. Да и мать Шахтшарх одобрила мою маскировку, а это что-то да значит.

— Давая тебе прозвище, мы поспешили с Неговнюком, — притворно надулась девчонка, — «Не» явно лишняя!

— Не оби… — я был дёрнут за ворот рубашки вниз и смачно поцелован. Освободившись, руки гоблинши передвинули меня так, чтобы её губы оказались возле моего уха, — Будем скучать.

— Я тоже. Но не по всему…, - пробурчал я, нежно удушаемый за воротник. Никогда еще потеря сознания не влекла меня к себе с такой силой.

К воротам лагеря я полз с видом умирающей мухи. В голове стоял мутный туман, приступы обессиливающей слабости накатывались один за другим. Крисланка шла позади, громко ругаясь и мощно пихая меня в спину, тем самым спонсируя каждый новый шаг. Стоящие за воротами разумные безо всякого восторга наблюдали за этим зрелищем. Один из них, широкий, кряжистый, длиннорукий и зеленокожий, даже сплюнул за землю, презрительно кривя прекрасно подходящее для подобных гримас лицо.

Хаёркрантц, эльфийка Лейтен и гном Маверик. Лишь три из девяти кидов закончили обучение.

Двое утонули в болоте почти в самом начале. Тонул один, а второй решил его вытащить, забыв или не подумав о том, что надетая упряжь выбирает все лишние силы без остатка. Свидетели рассказывали, что у первого шансы были, пока он не получил по башке туловищем потерявшего равновесие второго. На следующий день тройка из человека, скального орка и гнома решила, что с них хватит. Еще один человек послужил всем оставшимся крайне убедительным примером того, что не стоит нападать на кидающего в тебя камешки гоблина, кричащего оскорбления, когда тот делает свою работу. Извивающееся и орущее тело, расчесанное своим хозяином до самых натуральных ран, гоблорк куда-то унес. Мы не задавали вопросов, но получили фобию обнаружить в постели гоблинский зудящий порошок.

— Наконец-то! Сколько можно тебя ждать, уродец! — с ходу наехала на меня Лайтен.

— Могли бы и не ждать, — флегматично пробубнил я, хватаясь за плечи Крисланки и мучительно соображая, что я хочу больше — опереться на нее или чмокнуть в щеку. Выбрал оба варианта, от чего гоблинша хихикнула, втыкая кулачок мне в бок.

— Так, катись отсюда, вертихвостка! — рыкнул на неё гоблорк, а затем вызверился уже на нас, — Кончай трепаться, становись в шеренгу! До дилижанса пять часов с четвертью, недоделки!

— Мы опаздываем! — тут же белугой взвыла эльфийка под согласное паническое бубнение гнома.

— Ничего, пробежитесь, — ухмыльнулся воевода, шмыгая носом, — Я вам кое-что обещал.

— А может, не надо?!

— Заткнуться! Молчать! Слушать!

Моя помощница понеслась назад в лагерь, оставляя изнеможденного кида наедине с холодом, неприязнью окружающих и раздраженным гоблорком, явно считавшим секунды до того счастливого момента, когда нам можно будет дать пинка. Присев рядом с Мавериком на чемодан, я со скрипом поднял голову и веки, дабы в последний раз насладиться светлым ликом воеводы. Знание о том, что я переспал со всеми его племянницами, двумя из четырех сестер и… нет, про тот случай лучше не вспоминать, душу мне не грело. Гоблины легкомысленно относились к половым связям.

— Итак, слушайте сюда, доходяги. Я буду краток, как ваша жизнь после того, как вы отсюда свалите, — клубы зеленого дыма, окутавшего Хаёркрантца, на пару секунд скрыли его лицо, из-за чего я тут же утерял концентрацию, предприняв попытку облокотиться головой об Маверика. Гном сдавленно заворчал, но его перебил голос гоблорка, продолжившего свою речь, — Есть ничтожный шанс, что кто-то из вас сможет дотянуть до показателя Прогресса в 80 процентов, балбесы. Так вот, если вдруг такое чудо случится, если вдруг, вопреки воле всех благих богов, такие полудурки как вы смогут измениться и преуспеть… вот вам мой совет. Бегите. Скрывайтесь. Пробирайтесь в самые дерьмовые, самые опасные уголки нашего мира. Рискуйте своей шкурой там, куда не суются даже самые отчаянные головорезы. Там, в тех адских жопах мира, закройте свой Долг, чтобы потом тихо и мирно осесть в какой-нибудь рыбацкой деревушке, болотном стойбище или еще какой дыре. Только так у вас есть шанс не привлечь внимание дерьма, которым богата наша Кендра. Я не говорю о ихорниках, монстрах, драконах и прочей честной тварятине, которая вас хочет сожрать и высрать. Я говорю о Великих Кланах, о императорских Домах, о Морской Ганзе, о тысяче и еще одном герцоге, князе и графе наших королевств, способном выкинуть пару тонн золота ради вливания крови кида в жилы своего рода. Вас раздерут, растащат, будут держать в клетках и доить весь остаток жизни. Понятно вам, дурачье?

— Не… — выдавил гном, забывший даже обо мне.

— А я говорю — понятно! — взревел Хаёркрантц, злобно оскалясь, — А теперь пошли нахрен с глаз моих долой, убогие!

В старом дребезжащем вагончике фуникулера я залип лбом в стену, захрапев самым натуральным образом. Эльфийке и гному пришлось выталкивать меня оттуда пинками. Причина такой заботы и доброты выяснилась буквально сразу, как я продрал глаза.

— Поднимай задницу и готовься бежать, придурок, — отрывисто бросила Лайтен, — До прихода дилижанса мало времени!

— К черту дилижанс, — томно ответил ей я, даже и не думая подниматься. Скала под моим телом была такая мягкая, такая зовущая…