Некоторые специалисты до сих пор считают, что толчок в сторону независимости - это хорошо и необходимо, что он представляет собой нормальную стадию на пути от мальчика к мужчине. Этот вид сепарации называется "деидентификацией", так как мальчик через сепарацию отказывается от своей ранней идентификации с матерью и заменяет ее предположительно более "здоровым" мужским образом, взятым от отца. Но, по моему мнению, эта модель деидентификации не только не здорова, но и разрушительна. Если бы девочки в раннем возрасте были отчуждены от заботливых взрослых и брошены в мир, равнодушный к их эмоциональным нуждам, мы скорее всего сказали бы, что эти девочки в беде, что они пропадут, что их нужно спасать. Если же мы рассматриваем развитие мальчика, то такая прерванная связь будет поощряться и гордо именоваться "здоровой".

Мальчики одиноки

Давайте представим, как маленький мальчик чувствует себя, переживая разрыв связей. Представим то чувство утраты, которое испытывает мальчик, когда его заставляют отделиться от самого заботливого, нежного и любящего человека в жизни, тот стыд и замешательство, когда его принуждают "вести себя по-мужски", а он не чувствует себя готовым к этому, те разрушительные чувства - ненависти к себе, негодности, одиночества - которые глубоко внедряются в его представление о собственной зарождающейся мужской идентичности.

Недавний опрос, в котором участвовали дети девяти лет, показал, что только 40 процентов мальчиков проводят выходные с родителями, в отличие от 50 процентов девочек.

В то время как каждая десятая девочка говорила, что проводит в выходные от нуля до нескольких часов вместе с семьей, почти 25 процентов мальчиков сообщили, что они предоставлены сами себе. Учитывая возраст мальчиков, принимавших участие в исследовании, эти цифры поражают. Они означают, что пропасть между мальчикам и родителями, которую принято связывать с подростковостью, на самом деле появляется значительно раньше. И чем раньше мальчик переживает сепарацию, тем травматичней проходит этот процесс.

Кристофер. Одиночество и грусть, скрытые под маской

Порой неожиданное и болезненное отделение мальчика от заботящегося о нем взрослого не связано ни с первым днем школы, ни с поездкой в лагерь.

Десятилетний Кристофер Бенсон пришел на беседу с моим коллегой. Его родители тщетно пытались понять, почему он так подавлен. В детстве энергичный, радостный, всеобщий любимец, Кристофер годом раньше перенес несколько операций после серьезной травмы правой ноги. После аварии он несколько месяцев проходил физиотерапию и другие медицинские процедуры. Он много пропускал школу, и вся семья объединилась вокруг него, чтобы помочь ему в этот период.

Его родители недоумевали, почему только сейчас, год спустя, когда Кристофер окончательно выздоровел, он вдруг так загрустил. По словам родителей, Кристофер все время после аварии и во время лечения был настроен оптимистично. Он почти не жаловался на острую боль, никогда не пытался избежать лечебных процедур, постоянно шутил о своем состоянии с докторами, медсестрами и родственниками. Кристофера все любили. В течение года, который потребовался на восстановление, родители навещали его каждый день и часто оставались с ним на ночь в больнице.

Через одиннадцать месяцев после аварии Кристофер владел правой ногой почти на сто процентов и в целом был совершенно здоров. Доктора сказали ему, что он может вернуться в школу и учиться в обычном режиме. Его родители снова вышли на работу, а Кристофер отправился в школу. Но вместо того, чтобы наслаждаться выздоровлением и радостно окунуться в свою прежнюю школьную жизнь с друзьями, Кристофер впал в депрессивное состояние. Он почти перестал есть, вел себя необычно тихо и не шел на контакт ни с родителями, ни с учителями. Он утратил всю свою энергию, не отвечал, когда с ним разговаривали и артачился каждое утро, когда родители пытались разбудить его и отправить в школу.

Несколько недель Кристофер отказывался говорить на встречах с психотерапевтом. Когда ему задавали вопросы, он либо игнорировал моего коллегу, либо просто отмахивался, что "все отлично". Но на шестой неделе терапии Кристофер наконец-то открылся. Когда его спросили, как его нога, он вскочил, пнул стул той самой травмированной ногой и закричал: "Я хочу снова ее сломать. Я хочу ее сломать! Я ненавижу это все!"

- Расскажи, что именно ты ненавидишь. Тебе невыносимо делать вид, что все ОК, если это не так? - спросил его мой коллега.

- Все было ОК, пока я был в больнице,- ответил мальчик со слезами на глазах. - Но теперь все паршиво. Я ненавижу школу... Я ненавижу все.

- Ты говорил об этом своим родителям?

- Им плевать. Они заботились обо мне, только пока я был в больнице. Теперь я в порядке, и они проводят все время с моей младшей сестренкой, Джессикой. Они почти не разговаривают со мной.

- Ты скучаешь по времени, которое родители проводили с тобой?

Вместо ответа Кристофер всхлипнул.

Родителей Кристофера пригласили прийти на следующие сессии. Во время этих встреч выяснилось, что, вернувшись из больницы, Кристофер по-прежнему ждал повышенного внимания родителей, как во время лечения. Кристофер хотел так же чувствовать их любовь, заботу, поддержку, как это было в больнице. Но хотя они очень его любят и хотят видеть его счастливым, они были озадачены этой очевидной потребностью Кристофера в особом родительском внимании. Поэтому вместо того, чтобы обеспечить ему это внимание, вместо того, чтобы дать ему убедиться в том, как сильно его любят и как волнуются о нем, они оба начали его отталкивать. Фактически, они делали то же самое, что и мамы Джонни и Роджера со своими малышами: они заставляли его "резко все обрубить" и "терпеть", без должной подготовки и без поддержки. Оба они считали, что если они и дальше будут "нянчиться" с ним, то он станет слишком зависим от них. "Я не хочу больше обращаться с ним, как с его младшей сестренкой,- объяснил его отец Чип,- потому что я думаю, что ему надо учиться управляться самому. Одно дело, когда он был в больнице. Но сейчас он дома, и я не думаю, что ему нужно, чтобы я или мама обращались с ним как с маленьким мальчиком.

"Я хотела взять дополнительные отгулы и проводить время с Крисом днем,- добавила мама,- но Чип убедил меня, что это только все усложнит, и Кристоферу будет труднее вернуться в школу. Я не знаю. Может, мы были неправы, что не побыли с ним подольше".

Родители Кристофера - добрые, заботливые люди. Они желают Кристоферу добра. Но у них не получилось чувствовать себя комфортно в эмоциональном контакте с сыном после того, как опасность миновала. Что-то заставило их думать, что пришло время подтолкнуть мальчика к независимости. Я думаю, этот позыв чувствуют почти все родители и действуют в соответствии с ним. Но несмотря на распространенность этого явления, я считаю, что подталкивать мальчиков к сепарации, к самостоятельности, когда они показывают, что им нужно совсем другое,- это ошибка, вызывающая серьезные эмоциональные последствия. Это настолько травматично, что может привести к депрессии, как это случилось с Кристофером.