медленно поднимаются, чтобы легонько лечь на мою спину в районе ребер.

Я буквально на минутку утыкаюсь лицом в его футболку, затем отстраняюсь.

Трэвис смотрит на меня, и его глаза выглядят очень голубыми. А уголки его рта капельку приподнялись.

Я ахаю.

— Ты улыбаешься?

— Что?

— Ты реально улыбаешься?

— Нет, конечно, — но его губы снова подергиваются, почти неуловимо.

Я хихикаю и снова обнимаю его. Буквально быстрое сжатие рук.

— Да, улыбаешься. Ты можешь сколько угодно строить из себя ворчуна и стоика, но я тебя знаю, Трэвис Фаррелл. И эта новая добыча радует тебя не меньше, чем меня.

Он бурчит что-то невнятное и легонько подталкивает меня к машине.

— Пора ехать.

***

На пути к городу мы минуем магазин «Доллар Дженерал»[1].

Стекло витрины разбито, помещение кажется абсолютно разгромленным, так что едва ли внутри найдется что-то полезное.

Но не проверить будет глупо. Трэвис останавливает машину.

— Я пойду и взгляну, — говорит он. — Пересядь за руль.

Я подчиняюсь, не задавая вопросов.

— Держи пистолет наготове, — продолжает он серьезно. — Если увидишь какие-то проблемы, уезжай.

— Я тебя не брошу! — мне приходится выкрикнуть эти слова ему в спину, потому что он уже исчезает в разбитой витрине.

Проходит несколько минут, и я слышу что-то с дороги.

Не шум двигателя, но звуки голосов.

Я берусь за пистолет, но ни за что не стану уезжать и бросать Трэвиса в опасности. Во всяком случае, пока у меня есть выбор.

Плевать, что он мне сказал. Я этого не сделаю.

Прицелившись из пистолета в приближающиеся голоса, я расслабляюсь, когда первым делом вижу маленьких детей на великах.

За ними следуют три женщины и два мужчины. Все едут на велосипедах.

Наверное, если нет машины, то велосипед все же лучше, чем ходить пешком.

— Тебе не нужно переживать из-за нас, дорогая, — кричит одна из женщин, заметив меня. Она выглядит лет на пятьдесят, и у нее приятная улыбка. — Мы просто проезжали мимо.

Я киваю, но ничего не говорю. Я опускаю пистолет, но держу его наготове. Я не хочу целиться в детей, но также хочу быть готова, если эта группа окажется не такой безобидной, как выглядит на первый взгляд.

— Ты одна? — спрашивает та же женщина, останавливаясь рядом с пассажирским сиденьем джипа.

— Нет.

— Уверена? Тебе не грозит опасность от нас, и в группе безопаснее, — она кивает в сторону одного из мужчин — седеющего парня с косматой бородой и пистолетом в наплечной кобуре. — У Джимми нет женщины. Он о тебе очень хорошо позаботится.

Я бегло кошусь на Джимми и с трудом сохраняю нейтральное лицо.

— Нет, спасибо.

— Не стоит отказываться так быстро. Такой красотке, как ты, нужен мужчина.

— У меня есть мужчина, — говорю я, не подумав.

— У нее есть мужчина, — голос эхом вторит моему. Более низкий. Более хриплый. Более громкий.

Трэвис.

Пока мы говорили, он вышел из магазина и теперь подходит ко мне, кладя руку на мое плечо.

Это кажется значительным. Собственническим. Будто он заявляет права.

Я чувствую тот тугой завиток жара внизу живота, который ощутила пару дней назад у ручья.

— Я ее мужчина, — говорит Трэвис грубым и запугивающим тоном. Он закинул дробовик на плечо. Не так, как для выстрела, но явно на виду. — Так что вы все можете отвалить.

— Мы не хотели ничего плохого, — говорит первая женщина. Она кажется удивленной и слегка разочарованной, но, похоже, не собирается спорить. — Извините. Мы подумали, что она одна.

— Не одна.

— Но все равно спасибо, — говорю я с улыбкой, желая завершить разговор, пока никто не разозлился. — Я ценю предложение, но он хорошо обо мне заботится. Удачи вам.

— И вам! — женщина и один из мужчин (не Джимми) машут, когда группа уезжает на своих велосипедах дальше по дороге.

Трэвис хмурится и слегка подталкивает меня рукой. Я перебираюсь на пассажирское место, позволяя ему сесть и снова вывести джип на дорогу.

Я машу, когда мы проезжаем мимо велосипедистов, и они скрываются из виду буквально за минуту, когда Трэвис прибавляет газу.

Он прищуривается и сердито смотрит на меня.

— Я же сказал тебе уезжать, если кого-то увидишь.

— Ты сказал мне уезжать, если будут проблемы. А проблем не было. Эти люди безобидны.

— Ты не могла знать этого наверняка.

— Нет, могла. Они думали, что я одна, и их предложение было искренним.

— Искренним? — цедит Трэвис, глядя на дорогу перед нами.

— Да, искренним.

— Ты хотела поехать с ними? — теперь он бросает на меня быстрые взгляды.

— Конечно, я не хотела поехать с ними. Но они не хотели навредить.

— Они хотели подложить тебя в постель этому старику!

Его ворчливое возмущение делает меня странно неуверенной. Понятия не имею, почему. Но растерявшись, я говорю то, что вообще не имеет значения.

— Не думаю, что он прямо старик. Ему, наверное, сорок с небольшим.

— А тебе-то сколько? Двадцать один? Ты реально хочешь его трахнуть?

— Нет, конечно! В чем твоя проблема? Я просто говорю, что в этом не было ничего страшного. Тебе необязательно рычать и свирепеть из-за этого. Со мной все было нормально.

— Ладно.

— Со мной все было нормально.

— Ты это уже сказала.

— Хорошо, — я заставляю себя расслабиться и перестать спорить. У меня нет оснований чувствовать себя вот так.

И у меня нет оснований смаковать воспоминание о том, как вес ладони Трэвиса ощущался на моем плече, и как хрипло звучал его голос, когда он сказал, что он мой мужчина.

Какое-то время мы едем молча.

Я думаю, почему мне могла понравиться мысль о том, что Трэвис мой мужчина, и что это может говорить обо мне.

— Ты сердишься? — спрашивает Трэвис через пару минут.

— Нет.

— Подумал, что лучше отпугивать таких людей, чтобы они не выдумывали себе всякое.

— Я понимаю и не сержусь.

— Тогда что не так?

Если я узнаю Трэвиса получше, то и он явно начинает узнавать меня.

— Ничего, — я качаю головой и пытаюсь найти слова. — Просто из-за этого я странно себя чувствую.

— Из-за чего?

— Из-за идеи, что мне нужен мужчина.

Я рискую покоситься на него и вижу, что он изучает меня с задумчиво нахмуренным лицом.

Я пытаюсь объяснить.

— Понимаешь, еще не так давно подобное мне бы и в голову не пришло. Меня воспитывали с убеждением, что женщина может сделать все то же самое, что и мужчина. Со знанием, что я могу быть независимой. Жить одна, если захочу. Или жить с кем угодно, как угодно. Идея того, что я не в безопасности, если у меня нет мужчины, который обо мне заботится… —