— Тогда скажи, зачем мне было идти таким долгим и окружным путем? В твоей извращенной фантазии я не могу заставить тебя остаться в замке, но способен усыпить девять человек, лишь бы ты не уехала? Ты мне симпатична Лесси, но тебе не кажется, что ты переоцениваешь свою значимость для меня?

Щеки вспыхнули, и стало стыдно, и за то, что пришла с претензиями и за то, что все было именно так, как говорил Амбер.

— Тогда кто? — спросила я.

— А вот в этом я, пожалуй, постараюсь разобраться, — произнес он, поджав губы и прежде, чем я успела что-то сказать, картинка перед глазами сменилась и я очутилась в холле. Меня просто выставили вон. Ну не нахал ли?

Не нужно гадать, кто виноват в беспробудном сне ученых. Это ясно, как белый день. В замке жило лишь одно существо напрочь лишенное тормозов, чувства самосохранения и меры, и интересовал меня всего один вопрос: «Ну зачем?»

— Алисия! — прокричал я в пустоту, не очень-то рассчитывая на ответ, но сестра явилась довольно быстро.

Сегодня она смотрелась почти как приличная молодая барышня. Видимо, осознавала, что я буду злиться, и пыталась хотя бы выглядеть хорошей и не очень виноватой. Даже длинные кудрявые волосы, еще более рыжие, чем у меня заплела в косу, которая, правда, порядком растрепалась, и платье на сестре было не мятое. Вполне милое. Только ярко-красное, очень короткое, пышное, и из-под него торчали ноги в полосатых чулках. Не знаю, кто ей сказал, что так красиво и модно, но если бы я еще воевал с сестрой, прививая ей чувство стиля, то уже давно бы поседел. А мне нравилось, как черная ведьма реагирует на мои ярко-рыжие волосы.

— Что хотел? — невинно хлопая ресницами, уточнила сестра и плюхнулась на кресло рядом со мной.

— Алисия! Что с нашими гостями?

— Они спят.

Сестра даже не думала увиливать или делать вид, будто не в курсе. На лице безмятежное спокойствие, а на губах улыбка. Она была довольна своей выходкой! Вот что за существо?! Знает, что я разозлюсь, старается выглядеть максимально милой, чтобы ее не ругали, но при этом все равно не испытывает ни малейших угрызений совести.

— В каком смысле «спят»? — вкрадчиво начал я, пытаясь придать голосу максимум строгости и недовольства. — Ты что все всех ученых опоила сонным зельем?

— Не хочу, чтобы они рыскали в моем лесу, и в моих горах.

— Так нельзя!

— Ну почему же нельзя? — удивилась рыжая заноза. — Можно. Я же сделала.

— Зачем? — устало вздохнул я.

— А аргумент «хочется» принимается?

— Нет.

— А у меня нет другого.

Сестра надула губы, и я подумал, что когда ей было четыре года, а мне — тринадцать, все же стоило закрыть нахалку в винном погребе и забыть там. Тогда во мне победила совесть. Просто я не знал, во что этот мелкий рыжий кошмар вырастет. Хотя мог бы догадаться. Маленький рыжий кошмар вырастет в большой рыжий кошмар. Все логично.

— У меня нет слов, — резюмировал я.

Алисия задумалась, пожевала губу и выдала:

— И вообще, нечего было так активно налегать на вино.

— То есть, ты вина пожадничала?

— Я, вообще, пожадничала, — не стала скрывать сестра и как-то странно посмотрела на меня. Поднялась и подошла практически вплотную.

— Что ты делаешь? — поинтересовался я, заметив, что Алисия шевелит губами и старательно разглядывает мою руку. Не сразу дошло, что она пересчитывает браслеты.

— Амбер… — очень нехорошим голосом начала она. — Где рубиновый браслет с двадцатью восьмью камнями?

— В сокровищнице, — не задумываясь, соврал я.

— Обманываешь! — на глазах сестры блеснули слезы. — Ты…ты отдал ей браслет?!

— Тише, Алис, тише… это просто браслет!

— Как ты мог?! — всхлипнула сестра и помчалась к двери.

— Не смей ничего делать Лесси! Ты меня поняла?

— Ты! Отдал! Ей! Мой! Браслет! — отчеканила сестра, и в ее глазах загорелось опасное пламя.

— Вообще-то, я отдал ей свой браслет!

— Мой! — упрямо заявила нахалка, и я закатил глаза.

— Алисия, прошу по-хорошему, не трогай Лесси.

Надо ли говорить, что Алисия просто громыхнула дверью, не удостоив меня ответом. Вот что делать с этой сумасшедшей девчонкой? И как от нее обезопасить Лесси? Или ее от Лесси? Или себя от этих двух бестий? За какие прегрешения мне все это?

Прекрасно! Наглый рыжий выгнал меня вон из своих покоев, будто бы я сама не ушла. Поганый замок отказался пускать в мою комнату. Дядя и остальные все еще дрыхли. Я нарезала несколько кругов — побывала в саду, снова в библиотеке, откуда не смогла выйти, пока не убрала раскиданные мной же книги, несколько раз поднялась по узким винтовым лестницам и все равно оказалась в холле. Я понимала, что это мерзкая и коварная месть. Вопрос, за какие такие прегрешения?

За угрозы? Ну, так все уже! Дело прошлое, я даже книжки убрала, мог бы и перестать злиться. В итоге я оказалась предоставлена сама себе и уже через час мучилась от скуки. Стало понятно, в помещении мне делать нечего. Общаться не с кем, к себе я не попаду, к Амберу не хочу. Оставалось только одно развлечение — осматривать окрестности.

К счастью, на улицу я вышла без проблем и отправилась гулять по территории замка. Хотелось посмотреть на ухоженный двор, который я видела вчера во время ужина. Все лучше, чем сидеть, словно бедная родственница на диванчике возле столовой. До обеда еще далеко и заняться совершенно нечем. Все попытки умыкнуть из библиотеки книгу закончились неудачей.

На улице было тепло, поэтому я шла, наслаждалась прекрасным горным воздухом и жмурилась от яркого солнышка. Если в городе вчера стоял туман, то тут, на возвышенности светило солнце. Прогулялась мимо конюшен, где вовсю трудились рабочие, свернула на вымощенную дорожку и очутилась в красивом саду. Здесь не было такого изобилия цветов, как в том, что располагался наверху, зато имелись прудики, мостики и удивительная живая изгородь, которую садовники постригали самым причудливым образом. Я видела деревья в виде драконов, в виде спиралек и с шарообразной кроной.

От пруда шел ровный канал, по обеим сторонам которого стояли лавочки. И с одной из них доносились рыдания. Я нахмурилась и подошла ближе.

На лавочке сидела ярко-рыжая симпатичная девушка помладше меня. Она была похожа на солнышко. Длинные кудрявые волосы торчали в разные стороны, словно волнистые лучики. Алое платье и черно-красные чулки делали ее невероятно яркой и заметной, но сейчас она громко и безутешно рыдала.

— Привет, — осторожно поздоровалась я, подходя поближе. — Что-то случилось?

Она моментально перестала плакать и подняла на меня, золотые, как у Амбера глаза.