Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ворохнулась надежда. Может, выжила? Не чувствовал я смерть родного человека. Вот когда отца хоронил – чувствовал. Мать, когда на погост вез, тоже было чувство утраты, а вот дочь ощущал живой. Не мог я ее представить мертвой и раздавленной. Не мог и не хотел. Пусть я лузер, пусть никчёмный человек, но такого даже я не заслужил. Встаю. Топор как трость использую, опираясь при спуске. Моя цель – добраться до дома. Та уцелевшая его часть, как маяк. Тут недалеко. Метров около ста в горку. В другое время я бы и не заметил этого расстояния. Что тут идти? Минуту неспешным шагом.
Однако сейчас тащить свою тушу в сопку ох как тяжело, да еще везде навалено обломков, которые или обходить, или перелезать приходится. Тишина уже просто давит на уши. Даже вездесущих воробьев и тех не видно и не слышно. Только битый бетон хрустит под ногами. Бреду. Вдруг тишина разбавляется посторонним звуком. Вроде чавкает кто-то. Собаки? На трупах подъедаются?
Вполне может быть. Тут надо осторожней. Если собаки попробовали крови, это уже не друзья человека. В них зверь просыпается. А в стае так и вообще тихий ужас. Порвут на немецкий крест. Мама сказать не успеешь. Стараюсь двигаться как можно осторожней, перемещая топор из положения – опора, в положение – оружие. По широкой дуге обхожу железные гаражи. Это у нас кооператив человеческий, а тут дикие. Дальзавод когда-то клепал железные коробки в невероятных количествах. Стоили они недорого, но и стоят теперь где попало. Куда смогли приткнуть, там и стоят. Прислушиваюсь. Да нет. Вроде не собаки. Вроде люди. Уже хотел было окликнуть, да что-то остановило. Что-то резануло глаз. Навел резкость и… Святый боже!!! Чуть не выплюнул тушенку, что совсем недавно схарчил! За углом железной коробки сидели двое и жрали. Жрали третьего, чьи останки лежали в луже крови. Именно останки, так как телом те куски и осколки костей назвать язык не поворачивался. Тут-то я и понял, что меня в запахах настораживало. Воняло мертвечиной. Эти двое увлеченно чавкали и хрустели. Похоже, что мужик и тетка какая-то. Мужик в рваных трениках и майке, а тетка в некогда стильном темно-синем брючном костюме. Теперь цвет только угадать и можно. Ну, дык после такой трапезы любой одежде дорога одна – на свалку.
От неожиданности происходящего оступился. Неудачно поставил ногу. Кусок бетона вывернулся из кучи, и я, падая на задницу, сползаю к подножию препятствия, через которое перебирался. Ох, как они отреагировали. Вот они на корточках сидят, жрут, аж спина буграми. А вот они буквально в мгновение разворачиваются в мою сторону, припадая к земле ну чисто собаки. Морды оскаленные, окровавленные, глухо так, утробно рычат. Такое кого угодно в ступор вгонит. Ведь тут именно что морды, лицами давно, похоже, не пахнет. Показалось, нет? Вроде глаза зеленым отсвечивают. Показалось, наверно. Какой свет может быть утром, когда солнце начинает палить? И действительно, припекает порядочно. Я в теплом тельнике, свитере да в кожаной куртке, взопрел весь. Но глядя на этих вурдалаков, прости господи, иначе не скажешь, страх, озноб пробежал по спине, а шерсть на загривке дыбом встала. Пячусь задним ходом, испуганно бубня под нос:
– Вы это, жрите. Не отвлекайтесь на меня.
До жути захотелось обратно в гараж. Под его несокрушимые, не подвластные даже землетрясению стены, за такие надежные и крепкие стальные двери. Да что же такое происходит, а?!! Где власти, где спасатели? Где люди в конце-то концов? Ну не может быть такого, чтобы только я один и вот эти… И тут вспоминается передача по радио. Русский! Вот куда мне надо. Там есть люди. Однако, как бы ни хотелось обратно, в такой безопасный гараж, а убедиться, что с дочерью все в порядке, я должен, да и спиной поворачиваться к таким тварям нельзя. Повадки-то звериные. Вон то, что когда-то было мужиком, как-то так плавно, по-звериному, боком-боком загребает, обходя меня. Тетка скалится, но в действии разворачивающемся активного участия не принимает. Жрет. Твою мать! Похоже, руку глодает, откусывая пальцы и хрустя ими как сухариками, «кириешками».
А ведь я ее, кажись, знаю. Точно. Светка это, из первого подъезда. Она младше меня лет на пять. Бизнесвумен местная. После школы практически сразу выскочила замуж и укатила в столицу. Лет через десять объявилась. Слухи ходили, что муженек ейный покрасивше замену нашел. Однако Светка баба ушлая. Своего не упустила. Хорошие отступные поимела, походу. Вернулась домой, бизнес какой-то замутила. Жена вроде говорила, что-то с косметикой связано. Уж и не знаю, чего мужик ерепенился, как по мне, так и эта очень даже ничего была. Ноги длинные, попа что надо, грудь мечта… была. В прошлом году заезжала, кстати. Менял ей колодки на двухсотом «крузаке». Не узнала. Впрочем, она вообще на всех свысока глядела всегда. Тоже мне московская знаменитость. Да мне, если честно, глубоко фиолетово было. Теперь, правда, от той красоты из фитнесклуба одни воспоминания остались. Зверь, да и только. Сидит, хрустит, щурится и порыкивает. Вроде как поощряет своего самца. Надо же, куда вся привередливость делась. Раньше-то она с таким замызганным товарищем, как этот, в растянутых трениках, даже одним воздухом дышать не захотела бы. А тут, гляди же ты… с другой стороны, раньше она и чужие руки не грызла.
Ну, вот чего им там не жралось? Я же не вкусный. Жир сплошной и холестерин. Быстро оглядываюсь, отмечая взглядом местность за спиной. Двигаюсь тоже боком, так, чтобы оба этих упыря были в поле зрения. Тут ведь только повернись спиной – амба. Хруп, чпок. Глаза сами собой лезут на лоб. Ноги… или теперь это уже лапы, задние, у мужика на моих глазах переламываются в коленях. Хрясь. И вот они у него, уже истинно как у зверя, коленками назад. Мама дорогая! Куда я попал и где мои вещи?!! Тварь как-то так по-кошачьи подбирается, неприлично повиливая худосочным задом, и одним мощным прыжком, устремляется ко мне. Передние… уже и не руки вроде, со скрюченными когтистыми пальцами, выставлены вперед. Дальше я действовал не думая. Буквально почувствовав начало прыжка, отмахиваюсь топором. Ярким росчерком вспыхивает в лучах солнца остро отточенное, полированное лезвие. Хрясь! Врезается сбоку в оскаленную морду. Длинная рукоятка не дает передним лапам (давайте уж будем называть вещи своими именами) дотянуться до моей тушки. Тварь отбрасывает. Весу в нем явно вполовину меньше моего будет, да и в удар я вложился от души.
Визг, почти что ультразвуком, бьет по натянутым нервам. Башню надвое ему развалил. Гарантированно труп должен быть. Да только умирать эта образина не хочет. Верещит, катается кубарем, поднимая столбы пыли. Думал, что сейчас вторая атака последует, бывшая Светка завозилась, оживилась. Кинула огрызок чьей-то руки. Но вместо того, чтобы атаковать меня, бросилась к поверженному… «бойфренду». Нет, не спасать или плакать. Жрать. Походу, ей все равно кого харчить. Рык. Визг. Я, вот хотите смейтесь, а хотите нет, но такого стрекача задал, что и сам не заметил, как преодолел последние метры до развалин моего дома. Поджилки тряслись, глаза заливали… прямо-таки потоки пота. Никогда трусом не был, а тут прямо какой-то животный ужас обуял. Хорошо хоть не обмочился с перепугу или в штаны не наложил. Смейтесь, смейтесь. Со стороны все смелые. Посмотрел бы я, как вы на моем месте поступили. Вот терзают меня смутные сомнения, что кто-то бы героем выглядел в той ситуации. Стою. Пытаюсь отдышаться. В груди что-то булькает. Нет, точно курить вредно. Что? Я об этом уже заикался? Ну, так не помешает и второй раз повторить, для тех, кто не понял или не поверил. Не курите. Дрянь это. Ей-богу, дрянь. Вот доберусь до гаража, добью блок и брошу… если не забуду.