Женщины продемонстрировали Люське свои большие животы, скрывающиеся под странного вида шубами.

— Роддом за вашими спинами, — сказала Люська.

Цыганки как по команде обернулись и увидели здание, на котором висела табличка «Роддом № 2». Из него как раз выходила толпа людей, во главе которых была счастливая женщина с кричащим синим свертком в руках. Рядом со счастливой женщиной шел счастливый мужчина.

Цыганки опять понимающе переглянулись.

— Я не против с вами поболтать, но я спешу, — сообщила Люська. — Ра-а-асступи-и-ись, народ!

— Подожди, милая, не спеши. Я перепутала. Нам не роддом нужен, а обычная больница, — передумала цыганка. — С родами мы потерпим.

— Да, да, потерпим, — поддакнули ее подружки, — в принципе, нам не к спеху.

— Извините, я не знаю, где больница, я там ни разу не была. У меня здоровье, как у дочки космонавтов.

— А ты вообще местная?

— Да.

— Молодая, красивая, местная, и не стыдно — ничего не знать в родном городе?! — изумилась цыганка, не сделавшая для Люськи открытие первой частью своей фразы.

— Не-а, не стыдно, — пожала плечами девчонка.

— А хочешь, я тебе погадаю?

«Ну все, начинается обработка», — подумала Люська и помимо воли протянула цыганке свою ладонь. Беременные сотрудницы гадалки плотным кольцом их обступили. Каждая из них вдруг стала говорить о своем и щелкать семечки со скоростью света. Шум стоял невозможный.

Постепенно Люськино сознание начало куда-то уплывать. Она видела только глаза цыганки и слышала ее тихий усыпляющий голос. Остальное было как в тумане — и библиотека, и роддом, и горы шелухи под ногами теток.

И тут случилось неожиданное — с диким воплем, разрезавшим сон наяву, какая-то бабка растолкала человеческое кольцо и подошла к Люське. Бабкой оказалась тоже цыганка. На своем языке она что-то злобно гаркнула той, что засыпала Люську вопросами. Женщина ойкнула, в ужасе прикрыла рот ладонью и куда-то смоталась. Бабка запустила руки к себе в карманы, доставая оттуда деньги.

— На, возьми, — сказала она Люське, протягивая деньги.

Люська же никак не могла прийти в себя.

— А-а! Что?… Где я вообще?

— Возьми, возьми, деточка, на проезд, на мороженое, на хлеб и на чипсы, только уходи отсюда поскорее, — говорила бабка, рассовывая по ее карманам крупные денежные купюры.

Потом она взяла Люську под локоть и повела к остановке.

— Ты же к остановке шла?

— Да.

— Вот и иди своей дорогой.

Оставив еще не до конца пришедшую в себя после гипноза девчонку на остановке, бабка ушла. Люська обернулась. Увидела возле роддома тех гадалок. Они все смотрели на нее, качали головой и крестились.

До крайности изумленная произошедшим, Люська запрыгнула в подошедший автобус. И не заметила, что перепутала номер. Вместо девятнадцатого села на тринадцатый маршрут и приехала не домой, а… на кладбище.

Шутикова Ю. или Шутиков А.

Но об этом Люська узнала, только когда пустой автобус остановился, водитель перегнулся через фанерную дверцу и крикнул:

— Выходим! Конечная остановка!

Люська заплатила за проезд и вышла из автобуса. И только собралась привычно повернуть налево, к дому, как вдруг заметила одну странность: улица была не та.

— Бли-ин, вот подстава. — Люська от досады была готова съесть чей-то грязный сапог, валяющийся у обочины дороги. — Вот я дура набитая, села не на тот автобус. Такое могло только со мной произойти.

Она посмотрела вслед удаляющемуся автобусу. И точно — на заднем стекле висела табличка «13» вместо «19».

— Ладно, ничего страшного, хоть воздухом подышу, — оптимистично решила Люська.

Она уже хотела устроиться на лавочке возле остановки, но тут сзади нее раздался мужской голос:

— Барышня, постойте.

Приятно удивленная Люська остановилась и, нагоняя на незнакомца интригу, медленно развернулась. Перед ней стоял среднего роста мужчина в черном костюме и с цветами в руках. Он был грустен. И с обритой наголо головой.

— Барышня, вы не подскажете, где вход на кладбище?

— На кладбище? — изумилась Люська.

Теперь пришла очередь изумляться мужчине.

— Ну да. Вот же кладбище. — И в доказательство своих слов он широким жестом обвел прилегающую территорию.

И в самом деле — Люська узрела длиннющую ограду с облупившейся краской, за которой были видны могильные холмики и кресты.

«Достала уже меня эта фигня», — мысленно сплюнула девчонка, но тем не менее мило улыбнулась и удивилась:

— Ой, это кладбище, да? А я и не заметила. Надо же, какая оплошность.

Мужчина приподнял левую бровь и отвел взгляд в сторону.

— Но раз уж я тут оказалась, давайте-ка поищем вход вместе. Я такая любознательная!

Люська изо всех сил пыталась произвести на мужчину хорошее впечатление. Она всегда прямо таяла перед мужским полом. Особенно если этот «пол» был симпатичным и как-нибудь прикольно ее называл. Например, барышней.

Мужчина же всегда восхищался женским полом, носящим мохнатки. Поэтому он открыто улыбнулся и добродушно произнес:

— Ну что ж, я не против поискать вход на кладбище в компании с очаровательной барышней.

Они вдвоем отправились искать вход.

— Я обожаю гулять в полночь по кладбищам, — проговорила Люська, разыскивая взглядом вход.

— Да ну?

— Но я люблю это делать не когда-нибудь, а летом, — дополнила Люська.

— Ну да, тепло… — по-своему растолковал дополнение мужчина.

— Нет-нет, не поэтому. Просто летом я уезжаю к бабушке в Питер, а там, ну, вы знаете, белые ночи. Вот я такими ночами и разгуливаю по кладбищам, — вовсю заливала Люська, ведь одна ее бабушка жила в Антарктиде, а другая в Африке.

— Оригинально, — оценил мужчина Люськино увлечение, — как это я сам до этого не додумался.

— Вот такая я вот… — кокетливо улыбнулась Люська. — А кому это вы цветочки несете? Или на свидание идете?

Глаза мужчины сделались печальными.

— Да, на свидание. К своей жене. Она покоится на этом кладбище.

«Вдовец», — отметила про себя Люська и изумилась, но уже вслух:

— А вы что, ни разу к ней не ходили на могилку? Не знаете, где вход на кладбище?

— Понимаете, в то время, когда она умерла, я был в командировке. Похоронили ее в спешке. Смерть была страшной и мгновенной…

Наконец нашелся долгожданный вход. Теперь Люська с мужчиной шли по кладбищенской аллее. Все было очень мило и романтично.