– А чего непонятного? Все хорошо! – повторил Денис и снова подергал штаны. Ему хотелось спать.

– Кому хорошо? Тебе? Я хочу знать, кому конкретно хорошо! И кому будет хорошо потом?

– Всем. – Денис высвободил наконец портки и ускакал от Тани, бросив на ходу: – Всем будет хорошо!

Когда мужчина, прижатый женщиной к стенке, что-то такое вынужденно обещает, это просто сотрясание воздуха. И искреннее желание отвязаться. Именно в такие моменты они клянутся достать Луну с неба и шубу к Восьмому марта. Именно в подобных обстоятельствах они эхом повторяют все наши требования и подтверждают все, что мы желаем от них услышать.

Как Таня и предполагала, хорошо было не всем.

Однажды Денис явился домой среди недели, мрачно повозился в коридоре, потом двинулся к Ольге. А через полчаса вышел с набитой сумкой.

– Куда это он? – удивилась Таня, не отрываясь от машинки. У нее был срочный заказ, который сулил приятную сумму денег.

Ольга, привалившаяся к косяку, молчала. Осознав, что пауза затянулась, Таня повторила вопрос громче и наконец подняла голову. Сестра стояла, как мраморный памятник танцующему кочегару в областном парке: белая и нелепая – расставив ноги, с огромным животом и разведенными в стороны руками.

– Оль, ты чего? – Таня испуганно моргнула. – Схватки, что ли?

– Денис ушел.

– Куда?

– Совсем.

– Как?

Татьяна уже все поняла, но не верила, что такое важное, поворотное событие может произойти так банально и незаметно. Ей казалось, что должны быть объяснения, общие попытки решить, что и как… Она даже была готова к тому, что если Денис все же и выкинет какой-то фокус, то возникнет шанс смягчить последствия. И уж тем более Таня не ожидала, что молодой муж просто соберет вещи и свалит, не прощаясь.

Оказывается, и так тоже бывает.

* * *

Разводили их долго и мучительно. Ольга улыбалась, производя впечатление блаженной, и поглаживала живот. После ухода Дениса она неожиданно проявила самостоятельность и после очередного похода в консультацию увязалась за какой-то подругой по несчастью на занятия по адаптации матерей-одиночек. После занятия вернулась просветленная и несла чушь про энергетический хвост негатива, отброшенный вместе с ушедшим мужчиной.

Перепуганная Таня, подумав, что курицу-сестру заманивают в секту, решила проверить. Про хвост ей категорически не понравилось.

Занятия были индивидуальными и почему-то бесплатными. Тане слишком тяжело жилось, чтобы верить в бесплатный сыр. Вот в мышеловки она верила.

– Моя миссия – помогать, – вещал колоритный дядька с абсолютно лысым бугристым черепом и пышной, но не особо длинной бородой. Он походил на Санта-Клауса, с которого сдернули праздничный колпак. Такой же улыбчивый, очкастый и румяный. – Наши девушки не платят за истину. Они делают благотворительные взносы, чтобы избежать рецидивов. А я отрубаю в данном случае у вашей сестры мужское начало, в зависимость от которого она впала. И замещаю его женским, чтобы она стала самодостаточной.

Запутавшись в его витиеватых объяснениях, Таня покачала головой и решительно сказала:

– Ну и хорошо, что бесплатно. Потому что у нее все равно денег нет, а я свои на это не дам.

– Плохо, – погрустнел дядька. – Может возникнуть рецидив. Мужское начало иногда возвращается. Как бы вам это объяснить…

– Отрастает заново, – помогла ему Таня. – Ну и ладно. Пусть отрастет. Не у меня же. До свидания.

Ольга вяло сопротивлялась, однако дядькины проповеди повлияли на нее положительно. Она перестала мотаться по квартире тенью с перевернутой физиономией и начала снова малевать веселенькие размазни позитивных расцветок.

Материальной стороной вопроса сестрица не интересовалась. Иногда уставшая Татьяна ощущала неконтролируемый прилив раздражения и желание разъяснить улыбающейся дурище, во что она всех втянула. Но вспоминала бело-зеленую Ольгу в первые дни после ухода Дениса и остывала. Лучше уж пусть улыбается, чем вообще уедет в дурку.

Надо было решать вопрос с алиментами, но Оля лишь отмахивалась и говорила, что все решится как-нибудь само. Она искренне верила, что все в жизни решается само, а вовсе не за счет нервных клеток и бессонных ночей ее близких.

Денис не явился ни на первое, ни на второе слушание. Татьяна покорно таскалась везде с сестрой: в консультацию, в суд и в больницу. Мама слегла. Папенька исходил желчью и крыл последними словами армию, государственный строй и лимитчиков.

Их развели весной. Денис за это время ни разу не позвонил, не поинтересовался, как там его будущий ребенок.

Однажды Таня не выдержала и поехала в училище. Денис смотрел на нее с веселым удивлением:

– Ты чего здесь?

– Наверное, давно пора было привыкнуть к твоей непрошибаемости, – усмехнулась Татьяна. – Но я никак не могу. Не хочешь спросить, как Ольга?

– А чего спрашивать? Мы уже не женаты, – простодушно пояснил свою позицию Денис.

– А ребенок? Он что, не твой будет?

– Так когда будет-то еще. Может, она и не разродится вообще. Мало ли. – Он махнул рукой куда-то в сторону. Видимо, это означало высшую степень сомнения в том, что он все же станет отцом. – У нас в деревне все без отцов росли. И мы с братьями тоже. И ничего. Нормально все будет.

Таня посмотрела на него внимательно, прикрыла глаза и сказала сама себе:

– Хоть бы вас совсем не было, паразитов. Присосался, напился, отвалился. Все беды от вас. Пропади ты пропадом… – Она развернулась и медленно вышла на улицу.

Нет никакой любви. Потому что нет больше ни рыцарей, ни героев.

Есть только такие Денисы, которые идут по жизни, как биороботы, потребляя все необходимое для поддержания жизненной функции и оставляя после себя следы разрушительной жизнедеятельности.

* * *

В июне, доходив положенный срок, Оля родила маленького, очень слабого мальчика.

Она продолжала улыбаться чему-то своему и лучиться счастьем. Татьяна теперь работала и по ночам под крикливый писк маленького Вадика. Ему нужны были лекарства, массажи, витамины, памперсы и миллион прочих мелочей.

– Не переживай, – утешала ее Оля. – Видишь, все рано или поздно решается. Жизнь не такая сложная.

Очень хотелось поставить эту дуру на место, но теперь она была кормящей матерью. Ее психику следовало щадить. Так просила мама.

– А меня-то кто пощадит? – плакала иногда Таня, без сил падая под утро на постель.

Но плакала она все реже. Потому что ее щадить было некому.

– Татьяна Анатольевна! – надрывалась закройщица Лена, крича в телефонную трубку, как в рупор. – Там ткани привезли! Слышите? Привезли, говорю, ткани! Чего делать-то?