– Хосс, – сказал Эбинизер. – Позволь представить тебе Слушающего Ветер. Впрочем, даже для урожденного знахаря из Иллинойса имечко длинновато. Я зову его просто Индеец Джо.

– Привет, как... – начал было я. Возможно, в вопросе, как он поживает, и заключалась какая-то ирония, но договорить мне все равно не дали. Что-то поскребло мою ногу, я вскрикнул и отпрыгнул в сторону от тыкавшегося мне в ноги комочка меха. Я даже не успел разглядеть, кто это. Что ж, такой уж день выдался.

Я споткнулся о собственный посох и упал. Я успел перевернуться на спину и загородиться ногами от твари, которая, возможно, собиралась с рычанием броситься мне в лицо, потом отвел одну ногу назад, готовый лягнуть нападавшего.

Не стоило и стараться. Енотик, совсем еще молоденький, стоял на задних лапках и возмущенно верещал – мое поведение явно оскорбило его до глубины души. Мягкий мех, которого хватило бы на зверя и втрое большего, стоял дыбом. Поблескивая глазками из-под черной маски на мордочке, он бросил на меня взгляд, в котором я прочитал обиду, потом подбежал к ногам Индейца Джо, ловко вскарабкался по его посоху, по руке, и угнездился у того на плече, так и продолжая верещать и попискивать.

– Уф, – выдохнул я. – Как поживаете?

Енотик пискнул что-то еще, Индеец Джо склонил голову набок, прислушиваясь, и кивнул.

– Хорошо. Но Маленький Брат недоволен тобой. Он считает, что всякий, у которого столько еды, должен поделиться с ним.

Я нахмурился, но сразу же вспомнил про недоеденную шоколадку в кармане.

– Ах да, конечно, – я достал ее, разломил пополам и протянул половину енотику.

Маленький Брат радостно пискнул и, пулей соскользнув по руке и посоху Индейца Джо, подбежал ко мне, схватил шоколадку, отошел на несколько футов и принялся есть.

Когда я поднял взгляд, Индеец Джо стоял рядом со мной, протягивая руку.

– Маленький Брат благодарит тебя. Ты ему тоже понравился. Как поживаешь, Чародей Дрезден?

Я принял его руку и встал.

– Спасибо, гм... Слушающий Ветер.

– Индеец Джо, – поправил меня Эбинизер.

Индеец Джо подмигнул мне.

– Эта замшелая деревенщина не умеет читать. Иначе он давно бы знал уже, что меня нельзя так больше называть. Теперь я Коренной Обитатель Америки Джо.

Вот уж не думал, что я смогу рассмеяться, но смог. Индеец Джо кивнул; в темных глазах его плясали веселые искорки.

– Та, которую ты знаешь как Теру Уэст, шлет тебе привет.

Я удивленно уставился на него. Индеец Джо повернулся к Эбинизеру, кивнул и не спеша вернулся к Марте.

Эбинизер довольно хмыкнул.

– Хорошо. Но где же русский. Мы не можем ждать его весь день.

Взгляд Марты разом потускнел. Выражение лица Индейца Джо не изменилось, но он посмотрел на свою высокую соседку. Оба молчали, но и тишина эта сгустилась настолько, что ей можно было захлебнуться.

Лицо Эбинизера побелело как мел, и он вдруг оперся на посох, чтобы не упасть.

– Семен, – прошептал он. – О, нет.

Я шагнул к нему, готовый подхватить его, если потребуется.

– Что случилось?

Марта покачала головой.

– Семен Петров. Один из Старейшин. Наш эксперт по вампирам. Его убили меньше двух дней назад. Всю Архангельскую ячейку. Всех до одного. Мне очень жаль, Эбинизер.

Эбинизер медленно покачал головой. Голос его звучал бледным подобием обычного.

– Я ведь бывал в его башне. Настоящая крепость. Как им это удалось?

– Стражи сказали, что не знают точно, но похоже, кто-то впустил убийц в обход барьеров. Они не остались безнаказанными. На месте нашли останки с полдюжины ноблей Красной Коллегии. Много воинов. Но они убили Семена и остальных.

– Кто-то впустил их? – выдохнул Эбинизер. – Измена? Но, даже если и так, это мог быть только кто-то, хорошо знавший все входы и выходы.

Марта покосилась на меня, потом снова посмотрела на Эбинизера. Что-то проскочило между ними с этим взглядом, но что именно, я не знаю.

– Нет, – сказал Эбинизер. – Это безумие.

– Наставник и школяр. Ты ведь знаешь, что скажут Наблюдатели.

– Вздор. Дерьмо собачье. Старейшин это не касается.

– Эбин, – мягко возразила Марта. – Мы с Джозефом – два голоса. Семена больше нет.

Эбинизер достал из кармана голубую бандану и вытер вспотевшее лицо.

– Проклятье, – буркнул он. – Трижды распроклятое проклятье!

Я посмотрел на Эбинизера, потом на Марту.

– Что? – спросил я. – Что все это значит?

– Это значит, Чародей Дрезден, – ответила она, – что Мерлин и другие готовятся обвинить тебя в том, что это ты спровоцировал войну с Красной Коллегией, и возложить на тебя вину за ряд смертей. И, поскольку мы с Джозефом лишены теперь поддержки Семена, это означает, что нам не удастся помешать Мерлину вынести этот вопрос на общее голосование.

Индеец Джо кивнул, машинально поглаживая густую шерстку Младшего Брата.

– Многие в Совете напуганы, Хосс Дрезден. Твои враги не упустят возможности воспользоваться этим, чтобы нанести тебе удар. Страх заставит колеблющихся голосовать против тебя.

Я переглянулся с Эбинизером. Мой старый наставник хотел казаться уверенным, но получалось это у него плохо.

– Блин-тарарам, – пробормотал я. – Значит, я и правда вляпался по уши.

Тяжелое, неуютное молчание длилось несколько секунд, потом Эбинизер хрустнул пальцами.

– Кто будет замещать Семена?

Марта покачала головой.

– Подозреваю, Мерлин захочет кого-нибудь из немцев.

– Черт, я ведь лет на пятьдесят старше любого из них, мать их... – буркнул Эбинизер.

– Это ничего не значит, – сказала Марта. – На взгляд Мерлина, среди Старейшин и так слишком много американцев.

– Типичное заблуждение, – вмешался Индеец Джо, почесывая грудку Младшего Брата. – Единственный настоящий американец из Старейшин – это я. Не то, что вы все, Джонни-те-что-пришли-позже.

Эбинизер ответил Индейцу Джо усталой улыбкой.

– Мерлин вряд ли обрадуется, если ты заявишь свои права прямо сейчас, – заметила Марта.

– А то, – фыркнул Эбинизер. – А уж я как несчастен – просто, можно сказать, сердце разрывается.

Марта нахмурилась, сжав губы.

– Нам пора заходить, Эбинизер. Я скажу, чтобы тебя подождали.

– Хорошо, – вздохнул мой старый учитель. – Идите.

Не говоря больше ни слова, Марта и Индеец Джо ушли, шелестя своими парадными балахонами. Эбинизер тоже надел свой, темный, и повязал алый тюрбан. Потом взял посох и решительно зашагал ко входу в зал. Я молча поспевал за ним. На душе скребли кошки.