— Ей вернули стоимость плуга, но, когда обман вскрылся, Роллон приказал казнить их обоих.

— В наших краях в древности тоже были такие законы.

— Верно. Так вот, после этого случая в Нормандии вообще не стало никакого воровства. Дед сам повесил на ветку на опушке леса золотую цепь. Так она провисела там три года, и никто не посмел ее взять.

— Да, я слышал про эту цепь… И думал — сказка! — Улыбнулся Ингмар.

— Сказка? Вот она!

И герцог с удовольствием показал изумленному хевдингу большую золотую цепь, висевшую у него на груди.

— Теперь многие франки хотели бы жить в нашем герцогстве. У нас закон и порядок. Каждый знает, что он защищен, сеньор тоже несет ответственность перед вассалами. Но у франкской знати наши успехи вызывают злобу и ненависть! Ты ведь знаешь, что эти подлецы коварно, на переговорах, убили моего отца герцога Вильгельма! Мне тогда было всего двенадцать лет…

— Что-то вы все вокруг да около… Причем же здесь моя женитьба? — не выдержал Ингмар.

— Сколько людей ты привел с собой?

— Восемьдесят три, — не поднимая глаз, ответил молодой боярин и вспомнил лица своих дружинников. За мгновение они как бы прошли мимо его мысленного взора.

— Так вот, этим восьмидесяти трем пути назад нет, ты ведь это знаешь. Кто пошел в викинги, кто выбрал этот путь — тому нет возврата в бонды.

— Это я понимаю…

— Эти люди доверили тебе, хевдинг, свою судьбу. Это ты решаешь, как им жить дальше! А легко ли всю жизнь мотаться по морям? Или жить стариком в казарме? Может, все-таки лучше иметь свой дом, семью, и лишь в случае необходимости, когда в этом будет нужда, являться в Руан по зову своего герцога!

— Я перед походом сюда, в Нормандию, два года на паре кораблей ходил по русским рекам, продавал, покупал, в общем, торговал! Было очень трудно…. Я считаю, что постоянно так жить очень тяжело, не пожелаешь никому, даже врагу!

— Ну вот, все ты и сам понимаешь, — удовлетворенно хмыкнул герцог, помешивая раскаленные угли длинной кочергой.

— А эта страна тебе нравится? — Роберт неожиданно в упор посмотрел на молодого хевдинга.

— Как она может не нравиться? — прямо ответил Ингмар. — Здесь благословенный край. Жаркое лето, теплые зимы. Фрукты, виноград…

— Красивые женщины…

— Ну, наши тоже хороши.

— Неплохие у нас женщины, Ингмар, — это надо признать. Наши — светлые и тихие, как северное сияние! — было видно, как блеснули глаза Роберта. — А эти — огонь! Жгучий огонь!

Хевдинг усмехнулся. Он вспомнил незнакомку, которая так ловко обманула его у реки. Она действительно была красавица. Жаль только, что девушке удалось сбежать.

— Жениться я все-таки не собираюсь, Роберт, — после длинной паузы ответил герцогу Ингмар. — Сейчас я свободен, делаю что хочу, а если и погибну в бою — моя смерть никому не причинит горя.

Герцог резко встал и подошел к окну. Небо в этот вечер выдалось на редкость ясное. Над темными черепичными крышами замка сияли знакомые созвездия, а небо пересекала светлая полоса млечного пути. Где-то вдали, на горизонте поблескивали огоньки селений.

— Ты, наверное, считаешь, что я делаю только то, что желаю?

Ингмар хотел, было возразить, но герцог повернулся и жестом остановил его.

— Ты полагаешь, что власть и деньги нам даны богом для удовлетворения своих личных желаний?

И опять Роберт не дал Ингмару ответить.

— Нет, брат, мы голова и воля нашего народа. Знаешь, как эти христианские священники называют себя? Пастыри! А люди — паства, стадо, которое надо пасти! Ты привез с собой стадо, Ингмар. Но они — наш народ. Их надо устроить на новом месте, обеспечить им хорошую жизнь и пропитание. И помочь найти немного счастья…

Герцог прервался. Было видно, что его широкое лицо, и без того красноватое от природы, разгорелось от возбуждения еще больше.

— Я не брошу эту страну, Ингмар. Мне тоже пришлось жениться не по своему выбору, а по здравому смыслу! Ради процветания Нормандии! Этот край дан нам Одином и нашими дедами потому, что мы — лучшие воины, чем эти франки. Мы смелее, сильнее, предприимчивей. Мы пришли из холодной страны, чтобы создать здесь рай для наших внуков. И я буду зубами держаться за каждый клочок Нормандии! Думаешь, король женится по любви?

— Я же не король!

— Но ты будешь нормандским графом, хевдинг. Это тоже ко многому обязывает. Например, сделать жизнь твоих дружинников зажиточной и счастливой. Как граф Мелана, ты будешь иметь возможность помочь каждому дружиннику построить свой дом, завести семью. Неужели нам не понадобятся их сыновья? А если графство Мелан будет союзником Нормандии, то наша сила возрастет! Хотя, что это я тебя уговариваю? Ты увидишь невесту — и все твои планы переменятся! — с этими словами герцог удовлетворенно рассмеялся.

— Я знаю, что ты — отличный парень, Ингмар, — продолжил беседу герцог, — и хочу, чтобы ты остался в Нормандии. Женитьба — лучший способ для мужчины крепко обосноваться на чужбине. Я тебе нашел хорошую невесту, дочь графа Мелана. Самого графа вместе с женой убили датчане около трех лет назад, при набеге на аббатство. Остались только дети, дочь Кларисса, девятнадцати лет и сын Ричард, двенадцати лет. Но паренек — инвалид. По-видимому, он никогда не встанет со своего кресла. Какой с него граф! Так что, и титул, и замок, и графство Мелан будут твоими. К тому же, девчонка такая красавица, какую не часто встретишь, скажу я тебе! — Роберт с вожделением потер руки, — я бы и сам не прочь оказаться с ней в постели. Но чего не сделаешь для храброго Ингмара!

Ингмар задумался. Предложение герцога меняло все его планы. После измены Грюнхильды хевдинг вообще не помышлял о женитьбе. Был даже такой период, что женщины вызывали у викинга сильную неприязнь. Этот поход тоже в какой-то мере был задуман, чтобы «убежать от себя». Ингмар надеялся, что в новых краях у него начнется другая жизнь. Жизнь, которая поможет забыть о коварной предательнице. Так оно и вышло — боль, обида постепенно затихли. Молодой мужчина был доволен своей судьбой и принял решение вообще остаться холостяком. Его вполне устраивали легкие отношения с влюбленными в него хорошенькими служанками и скучающими женами немолодых рыцарей. Он сразу же забывал о них, после того как, удовлетворив свои нужды, выпроваживал из своей комнаты. Да и любовником он был холодным и жестким. Ингмар никогда не испытывал желания доставить удовольствие женщине, с которой спал — его совершенно не волновало их мнение о себе как о мужчине. Он никого из них не любил, никого не уважал.

— Знаю, знаю, дамы у тебя не в чести! Слышал, тебя даже прозвали девственником, — теперь уже весело заговорил герцог, — неужели ты и в самом деле не любишь баб? Или, может, у тебя проблемы?

От возмущения Ингмар даже подскочил:

— Кто это тебе такое сказал?

— Ладно, ладно, не кипятись, — миролюбиво продолжил рыжеволосый хозяин замка, — я во всю эту болтовню не верю. У самого, наверно, на Руси дети подрастают?