К нам быстрой трусцой приближался десятник, придерживая на ходу меч. Ещё вчера вечером, после порки человека посадника, я перевёл стрелков на осадное положение, усилив посты и охрану на предприятиях в ущерб охране ушкуев. Всего три человека, считая одного десятника на два ушкуя и теперь ещё на два насада. Но у меня команды кавалерийскими ружьями были вооружены, так что не стоит сбрасывать со счетов и их, тем более прогулки по городу я отменил и все были на месте, сейчас команды ушкуев, стараясь держать оружие при себе, осматривали насады.

– В чём дело, Иван? – спросил я у десятника. Этот старший десятник мне нравился деловой хваткой и бережным отношением к людям. У меня на него были свои, можно сказать, немалые планы.

– Посадник Стариков просит тебя, князь, принять его приглашение и посетить его дом.

– Когда?

– Сейчас.

– Хм, – задумался я. – Ладно, сейчас переоденусь в парадную одежду и посещу посадника. Четверку воинов со мной. Одним словом, как обычно.

– Хорошо, – десятник поспешил обратно сообщить гонцам.

Повернувшись к Немцову, я сказал:

– Занимайся тем, что я тебе поручил, а я после посадника посещу Красновских. Списки тех, кого надо выкупить, у тебя?

– Да, мы дополнили их ещё тремя. Сейчас принесу.

Пока Немцов возился у себя в каюте, я быстро переоделся, не забыв надеть кольчугу двойного плетения скрытого ношения. Также я взял все бумаги, что мне могут пригодиться, положив их в портфель.

На входе принял три листа со списками тех, кого нужно выкупить из холопов у Красновских, и направился к повозке, рядом с которой ожидали гонцы и мои воины.

Сама дорога до жилища нового посадника не особо запомнилась, ехали по улицам, сопровождающие нас слуги Старикова разгоняли прохожих с нашего пути. Я больше думал о предстоящем разговоре. Одно то, что он назначен не в местном кремле, а в личном жилище боярина, давало подсказку, что встреча будет скорее неофициальной. Хотя многие государственные служащие, даже новгородской вольницы, брали работу на дом, но думаю, тут другое.

Стариков жил в большом деревянном трёхэтажном тереме буквально в восьми домах от пожарища посадника, в трёх домах от аптекаря и двух, но уже с другой стороны, от воеводы. Кучно тут жили местные олигархи.

Дворовый служака распахнул ворота, и мы вкатились во двор расписного терема посадника. Меня встречали на крыльце, выказывая дань уважения, как и положено по приезде гостя богатого сословия, как здесь называли дворян. Причём встречали родственники посадника, но его самого не было. Это не было неуважением. Просто посадник не мог сам встречать неизвестного и непонятного гостя до официального подтверждения его сословия. Такие вот хитросплетения местной политики. Я это сразу понял и в обиде не был. По-другому посадник поступить просто не мог. Вот если бы он меня встречал на крыльце, я бы побыстрее свалил отсюда. Всё, что непонятно – опасно.

– Здравствуй, гость дорогой, – низко поклонилась жена посадника, протягивая мне ковш с напитком. По местным традициям, я должен осушить его до дна. Бывало, в таких случаях весельчаки-хозяева наливали, вместо лёгких напитков вроде кваса или сбитня, перевар, тот же самогон, и гости не могли его не выпить. Традиция. – Прими, не побрезгуй.

Мне же повезло, в ковше был обычный, но удивительно вкусный квас.

Выпив его до конца и показав, что он совершенно пуст (жара, не трудно было), я протянул его обратно хозяюшке и трижды поцеловал её. Всё как и положено.

– Спасибо, хозяюшка.

Зардевшаяся моложавая женщина пригласила меня пройти. Воины остались во дворе, а я направился следом за хозяйкой, поглядывая по сторонам, а также на трёх холопов и холопок дворни, что сопровождали нас. Вроде засады нет, всё в порядке.

Хозяйка довела меня до одной из комнат и, распахнув дверь, пригласила пройти. Эта было что-то вроде гостиной в местном исполнении. То есть для гостей. Меня привлекли в ней не только стёкла в окнах, но и две настоящие картины. Именно к ним я подошёл и стал изучать.

– Нравится? – услышал я за спиной. В комнате точно никого не было, я специально осмотрелся, а тут даже дверь не скрипнула, как прозвучал незнакомый голос. Обернувшись, я заметил у двери незнакомого мужчину в боярских одеяниях. На вид ему было чуть за сорок. Окладистая борода по местной моде доходила до середины груди и явно была гордостью владельца. Настолько пышная и ухоженная.

– Неплохо. Никогда не слышал о Боттичелли, однако писано мастером, – улыбнулся я. – Я не особый поклонник живописи, но немного разбираюсь. Жизнь научила.

– Что вы скажете об этой картине? – поинтересовался посадник, подойдя к крайней, где были запечатлены охотники на пикнике.

– Думаю, художник получит признание благодаря тонкости и выразительности своего стиля. Ярко индивидуальной манере художника присущи музыкальность лёгких трепетных линий, прозрачность холодных изысканных красок, одушевлённость ландшафта, прихотливая игра линейных ритмов. Похоже, он всегда стремился влить душу в новые живописные формы, – глядя на картину, говорил я.

Думаю, запудрил посаднику мозги своими возвышенными фразами по самое не хочу, но тот быстро оправился.

– Я впервые встречаю столь тонкого знатока живописи, – с откровенным восхищением сказал Стариков. – Я купил эту картину, когда был в Венеции. Город, построенный на воде, изумил меня. Как и его мастера, жители и художники.

– В Венеции красиво, особенно их лодки с поющими гондольерами. Вы позвали меня поразить своими картинами, или будет разговор на другую тему? Мне, конечно, всё интересно, но через час у меня назначена встреча с боярыней Красновской. Не хотелось бы заставлять вдову ждать.

– Да-да, конечно, князь. Пройдемте ко мне в кабинет. Встреча у нас чисто деловая. Поэтому, извините, не приглашаю к столу.

«Ого, Стариков меня признал! Картины, что ли, повлияли?» – изумился я, следуя за посадником, который описывал свой дом и объяснял, сколько пришлось вложить сил, чтобы его построить.

Мы прошли в другое помещение, вот это уже понятно, что рабочий кабинет, если его назвать так по современным меркам. Настоящее мужское убежище, куда нет хода никому, кроме хозяина. Я даже полку с настоящими книгами увидел, чему искренне удивился, зная, сколько они стоят. Правда, на полке было только четыре фолианта, но и это для этих времён очень круто. Я знаю, сам купил одну такую, чтобы воины учились по ней читать. Как же они бережно её использовали, но для пяти десятков человек, жаждущих знаний, надолго её не хватит, как ни береги. Ничего, научатся. Жаль только, что она описывала какого-то святого. То ли Луку, то ли Стефана. Я не совсем понял, так, пролистал, проверяя, знакомые ли буквы, или иностранщина какая.

Присев на удобный, обитый тканью стул с высокой спинкой и подлокотниками, я принял непринужденную позу, положив локти на подлокотники и сложив руки. Стал играть большими пальцами, вопросительно поглядывая на посадника. Это он меня пригласил, вот я и ожидал продолжения.