— Вы ведь были главным адвокатом по делу доктора Холла, верно?

— Ммм, — отделался он междометием, явно тяготясь моим присутствием. — И вы хотите знать, как Маркус Эванс, будучи моим близким знакомым, оказался в числе присяжных?

— Да.

— Мы не были знакомы в ту пору. Маркус и Стейси прибегли к моим услугам спустя год после процесса. Еще будут вопросы?

— Нет, спасибо, — несколько раз повторила я, пятясь к двери.

Я добралась до своего кабинета, вполне довольная собой после разговора с Дейном. Шеф почти что похвалил меня, и я, хотя на календаре еще только апрель, предалась мечтаниям о том, как потрачу премию, специально приуроченную к отпуску.

Я заслужила что-нибудь вкусное на обед, но идти ради этого куда-то мне не хотелось. Ощущая себя незаменимым работником, я решила, что этим не грех воспользоваться.

Спустившись вниз к торговым автоматам на втором этаже, я вооружилась четырьмя упаковками шоколадного драже, после чего вернулась к себе в кабинет. Здесь меня уже поджидали три сообщения от Стейси Эванс. Схватив трубку, я попыталась дозвониться до нее, однако мое внимание привлек список имен на экране компьютера. А не поискать ли мне остальных присяжных? После чего можно будет заняться свидетелями, а потом победно отрапортовать миссис Эванс о том, что ее дело сдвинулось с места. Рыская в дебрях Интернета в поисках нужной мне информации, я решила подготовить для моей клиентки приличный отчет. А как только тот будет готов, можно с чистой совестью вернуться к изучению стенограмм.

Нужно сказать, что дело продвигалось довольно быстро — до тех пор, пока я не ввела в поисковик имя пятого присяжного. Первое же, что я выудила в Мировой паутине, — трехмесячной давности некролог. Оказывается, Эванс не единственный из присяжных, кто отошел в мир иной. Согласно короткой заметке в газете «Пост», Хосе Васкес, ландшафтный дизайнер, погиб при исполнении служебных обязанностей. Конечно, в таких случаях смеяться грешно, но, честно говоря, было трудно сохранить невозмутимое выражение лица, читая о том, что бедолагу раздавило пальмой, которую он сам и сажал.

В моем списке осталось лишь два имени. Одно из них принадлежало студентке театрального факультета университета «Флорида Атлантик», которая, по словам автора газетной статьи, настолько бездарна, что по сравнению с ней Пэрис Хилтон — это Мэрил Стрип. Вторым был Грэм Келлер, старшина присяжных.

Ему было пятьдесят восемь лет, и он — я судорожно сглотнула — тоже умер. И тоже в результате несчастного случая, причем в течение все тех же последних трех месяцев.

— Что-то здесь нечисто, — прошептала я, чувствуя, как у меня по коже забегали мурашки.

Никогда не отказывайся от подруг ради парня.

Наступила среда. Прошло всего три дня, и мое мнение о Стейси Эванс радикально изменилось. Нет, она отнюдь не из тех вдов-истеричек, которым нечего делать, кроме как доставать вас своими бредовыми фантазиями. Как знать, вдруг ее убежденность в том, что ее мужа убили, имеет под собой основания? Черт возьми, не успела я толком проверить свидетелей злополучного процесса, как выясняется, что на моем пути к истине уже высится гора трупов.

Ощущая приятное щекотание нервов, я принялась щелкать клавиатурой компьютера, устроив в виртуальном пространстве охоту за дополнительной информацией о Грэме Келлере, третьем мертвом присяжном. Нормальный человек испытывает нечто подобное, лишь предвкушая восхитительный секс. А я? Только в те мгновения, когда интернет-аукцион, на котором выставлены заветные запчасти к «Ролексу» моей мечты, подходит к концу, и никто еще не перебил названной мною цены.

В отличие от бедняги ландшафтного дизайнера, которого придавило рухнувшей пальмой, подробности смерти Келлера были самые что ни на есть банальные. Как было написано в газетной статье, он умер во время оперного спектакля в «Кревис-Сентер». Более того, оказывается, Келлер отбросил коньки во время антракта в день премьеры, когда гастролирующая труппа давала «Свадьбу Фигаро». Я поморщилась.

Эта моя реакция — печальный комментарий к моему собственному характеру. Смерть бедняги Келлера не вызвала у меня сочувствия. Нет, не совсем так. Скорее, всему виной мой личный жизненный опыт.

В детстве мать регулярно таскала нас с Лизой на всевозможные оперные постановки. Тем самым она надеялась привить дочерям любовь к опере. В случае с Лизой это удалось. Со мной — нет.

Особенно я не любила «Фигаро». В моем представлении это слащавый женский роман, который три с половиной часа пересказывают под музыку. Поймите меня правильно, в принципе я не против женских романов. Просто мне больше по душе сюжеты вроде «Неспящих в Сиэтле». После часа, проведенного в опере, моя рука начинает отчаянно чесаться, и я вынуждена бороться с желанием выскочить на сцену и отлупить исполнителей ролей Сюзанны или Фигаро за их несусветную глупость.

Поэтому быстрая и безболезненная смерть в антракте мне каким-то извращенным манером даже импонировала. Повезло же этому Келлеру, не пришлось ему высиживать второй акт оперы.

— Прекрати, — процедила я сквозь зубы, обращаясь к себе самой.

При желании психоаналитик мог бы целый день изучать взаимосвязь между ненавистью к опере и моими отношениями — или отсутствием таковых — с матерью и сестрой.

Встряхнув головой, чтобы избавиться от нехороших мыслей, я вернулась к неожиданной смерти Грэма Келлера. Согласно документам, ему было всего пятьдесят восемь — еще не возраст для скоропостижной кончины. Я снова подумала о том, что Стейси Эванс не такая уж дурочка. Три мертвых присяжных за три месяца — не слишком ли это подозрительно? Даже для такой заурядной помощницы юриста по вопросам наследства, как я.

Увы, стоило мне дочитать до конца статью, размещенную над зернистым фотоснимком усопшего, как мои плечи поникли. При вскрытии тела было установлено, что Келлер стал жертвой инфаркта. Естественная смерть, черт побери!

Если версии об убийстве и суициде не подтвердились, то в непостижимом для средних умов мире судебно-медицинской экспертизы сердечный приступ, по крайней мере в техническом смысле, считается несчастным случаем. Что, на мой взгляд, разумно — вам когда-нибудь встречалась добровольная жертва инфаркта?

Увы, этот факт шел вразрез с моей растущей убежденностью в том, что против присяжных имел место некий заговор. Мой энтузиазм заметно поостыл. Откинувшись на спинку кресла, я постучала указательным пальцем по краю стола. С экрана компьютера на меня смотрело улыбающееся лицо Грэма Келлера, отчего мне сделалось не по себе. Мертвец как будто насмехался надо мной и моими ничем не подкрепленными подозрениями. Я едва ли не слышала, как он самодовольно прищелкивает языком. Здравый смысл подсказывал, что Келлер, Васкес и Маркус Эванс покинули этот мир по вполне объяснимым причинам в результате несчастных случаев.

И все же щекотка нервов не отпускала меня. Что-то здесь не так. Или что-то не так со мной? Нельзя исключать, что я делаю из мухи слона. Итак, я выяснила, что в отношении Эванса и Келлера была проведена судебно-медицинская экспертиза, которая не обнаружила в их смерти ничего подозрительного. Тем не менее не помешает проверить события, связанные с гибелью Васкеса, подумала я и потянулась к телефону. Постараюсь развеять сомнения, после чего займусь другими делами. Полистав органайзер, я рассеянно отметила про себя, что пора сделать маникюр. Вообще-то лак на ногтях еще цел, но, по моему убеждению, такие вещи лучше делать заранее, не дожидаясь, пока вас вынудит суровая необходимость.