Он отстраняется и в очередной раз окидывает меня изучающим взглядом. Поскольку в голове и во всём организме у меня царит хаос, придумать достойный ответ я не могу.

А вот и Карен с крекерами.

— Ешь. — Она впихивает печенье мне в руку.

Холдер выпрямляется, прощается с Карен и поворачивается ко мне.

— Береги себя. Встретимся утром?

Я киваю и провожаю его неотрывным взглядом, пока за ним не захлопывается дверь. Я пропала. Полностью утратила какой бы то ни было самоконтроль. И это так нравится Шесть? Это та самая похоть?

Ненавижу. Абсолютно, категорически ненавижу это прекрасное, волшебное чувство.

— А он милый, — констатирует Карен. — И симпатичный. Так ты его не знаешь?

— Я знаю о нём. — Я пожимаю плечами и умолкаю.

Если бы она догадывалась, какого безнадёжного мальчишку только что записала в мои партнёры по бегу, с ней бы случилась истерика. Чем меньше она знает о Холдере, тем лучше для всех нас.

— Что с твоим лицом? — Джек отпускает мой подбородок и шагает дальше, к холодильнику.

Джек стал надеждой и опорой для Карен примерно полтора года назад. Он ужинает с нами несколько раз в неделю, и поскольку сегодня прощальный ужин с Шесть, Джек почтил нас своим присутствием. Ему нравится постоянно поддразнивать Шесть, так что он тоже будет по ней скучать.

— Да так, схлестнулась с тротуаром и надрала ему задницу, — отвечаю я.

Он смеётся.

— И кто больше пострадал, ты или тротуар?

Шесть берёт кусок хлеба и открывает банку с «Нутеллой». Я накладываю себе полную тарелку маминой веганской стряпни. Всё, что готовит Карен — сильно на любителя, а Шесть за четыре года любителем так и не стала. Джек в прошлой инкарнации был близнецом Карен, так что он не возражает против её готовки. Сегодняшнее меню состоит из чего-то непроизносимого, и явно ни одно животное не пострадало при приготовлении. Карен не заставляет меня придерживаться веганской кухни, поэтому вне дома я питаюсь как вздумается.

Всё, что ест Шесть — всего лишь дополнение к главному блюду, «Нутелле». Сегодня у неё сэндвич с «Нутеллой» и сыром. Не знаю, смогла бы я стать любителем этого блюда.

— Ну что, когда ты к нам переедешь? — спрашиваю я Джека.

Они с Карен уж давно обсуждают следующий шаг, но всё никак не могут преодолеть препятствие в виде строгих правил Карен по поводу электронных приборов. То есть Джек бы запросто преодолел, только вот Карен никогда не пойдёт на его условия.

— Как только твоя мама сдастся и в доме появится спортивный телеканал, — отвечает Джек.

Они об этом не спорят. Думаю, нынешняя ситуация их вполне устраивает, и никто из них не спешит пожертвовать своим отношением к современным технологиям.

— Скай сегодня потеряла сознание на улице, — сообщает Карен, меняя тему. — И какой-то очаровательный молодой человек внёс её в дом.

— Парень, мам, — смеюсь я. — Пожалуйста, говори просто «парень».

Шесть бросает на меня недовольный взгляд c противоположной стороны стола, и до меня доходит, что я ещё ничего не рассказала ей о своей пробежке. Как и первом школьном дне. Не представляю, с кем я буду делиться, когда она уедет? Сама мысль о том, что скоро подруга окажется на другом краю мира, наполняет меня ужасом. Вот бы Брекин взял на себя её роль… То есть он, конечно, с удовольствием взял бы на себя её роль вместе с некоторыми предметами её гардероба, но, надеюсь, последнего удастся избежать.

— Ты в порядке? — интересуется Джек. — Наверное, здорово приложилась, раз остался такой синячище.

Я дотрагиваюсь до глаза и морщусь. Напрочь забыла про фонарь.

— Это не из-за обморока. Шесть врезала мне локтем, да ещё дважды.

Жду, что они, по крайней мере, спросят у Шесть, за что она на меня напала, но они молчат. Вот как они любят мою подругу — наверное, если бы она меня избила, они и тут бы не взволновались, сказали бы, что я это заслужила.

— Тебя не раздражает, что у тебя вместо имени цифра? — спрашивает Джек у Шесть. — Никогда этого не понимал. Как и то, что детей называют днями недели. — Он на мгновение умолкает, не донеся вилку до рта, и смотрит на Карен. — Когда у нас появится ребёнок, мы с ним так не поступим. Всё, что можно найти в календаре, вычёркиваем сразу.

Карен отвечает ему каменно-холодным взглядом. Судя по её реакции, тему младенцев Джек поднял впервые. И судя по её виду, младенцы не входили в её планы. Никогда.

Джек снова поворачивается к Шесть.

— Твоё настоящее имя Семь, или Тринадцать[4], что-то типа того? Не понимаю, почему ты выбрала именно шестёрку. По-моему, это худшая цифра из всех возможных.

— Знаю, так ты пытаешься похоронить отчаяние, вызванное моим надвигающимся отъездом, — говорит Шесть. — Так что не буду реагировать на твои оскорбления.

— Хорони мои оскорбления, где тебе вздумается, — смеётся Джек. — Вот вернёшься через шесть месяцев, и я порадую тебя новыми.

* * *

После ухода гостей я помогаю Карен мыть посуду. С того момента как Джек заговорил о младенцах, мама непривычно молчалива.

— И чего ты распсиховалась? — спрашиваю я, передавая ей тарелку.

— О чём ты?

— Ну, когда он сказал про ребёнка. Вам уже за тридцать, люди в вашем возрасте часто заводят детей.

— Было так заметно?

— Мне — да.

— Я люблю Джека. Но и наши с тобой взаимоотношения для меня важнее. Меня устраивает нынешняя ситуация, и не уверена, что готова что-то менять, тем более заводить ещё одного ребёнка. Но Джек так настойчиво хочет двигаться дальше.

Я закрываю кран и вытираю руки полотенцем.

— Мам, мне через несколько недель исполнится восемнадцать. Как бы тебя ни устраивала нынешняя ситуация, всё изменится. Я поступлю в колледж и уеду, и ты останешься одна. Ну что тут страшного, если ты хотя бы рассмотришь возможность совместной жизни с Джеком?

Она улыбается, но вид у неё несчастный. Каждый раз, когда я заговариваю о колледже, у неё делается такой вид.

— Я рассматривала такую возможность, Скай, поверь мне. Просто это огромный шаг, и как только я его сделаю, обратного пути не будет.

— А если он и не нужен, никакой обратный путь? Если это такой шаг, что сразу за ним захочется сделать следующий, и следующий, пока не побежишь сломя голову?

— Именно этого я и боюсь, — смеётся она.

Я протираю столешницу и выжимаю над раковиной тряпку.