Перед отъездом Ди Дорис рассказала охотнику, что в прошлом крестьяне Рансильвы несколько раз брались за мечи и копья, предпринимая попытки изгнать лорда с их земель. Однако, как только они вступали на территорию замка, в небе возникали чёрные тучи, грозно сверкали молнии, раскалывались под ногами камни, так что неудивительно, что смельчаки отступали, не добравшись даже до рва.

Как-то раз, не пожелав так легко сдаться, группа селян подала жалобу прямиком в Столицу и добилась разрешения проведения бомбардировки силами столь любимого правительством Антигравитационного авиакорпуса. Впрочем, власти, страшась истощения запасов энергии и взрывчатых веществ, позволили нанести по замку только один удар. Защитное поле цитадели без труда отразило атаку, а на следующий день, когда нашли заводил, разорванных в клочья с поистине нечеловеческой свирепостью, пламя сопротивления в земляках погибших совершенно угасло.

Жилище феодала, которому вскоре придётся познакомиться с клинком уже приблизившегося к замку Ди, представляло собой вид демонической цитадели, из тех, что до сих пор держали мир в страхе перед уходящими в легенду вампирами.

Возможно, поэтому лицо Ди и казалось таким осунувшимся. Нет, как охотник на вампиров он прекрасно представлял систему укреплений замка: в доказательство молодой человек без малейших колебаний направил лошадь к подъёмному мосту. Но какие шансы на победу в поединке с лордом, засевшим за железными стенами, напичканными мощнейшей электроникой, у одинокого юноши с узким клинком?

Раскалённый белый луч в любой момент мог пронзить грудь охотника, но пока лишь прохладный ветерок нежно поглаживал чёрные локоны гостя, который вскоре оказался на краю рва шириной около двадцати футов, наполненного тёмно-синей водой. Взгляд обдумывающего следующий шаг Ди медленно обшаривал стены. Но вот пальцы охотника коснулись медальона, и мост, до сего момента загораживавший вход в замок, начал, тяжко скрежеща, опускаться и с грохотом пал к ногам юноши.

— Весьма рады визиту, — раздался из ниоткуда металлический голос. Речь синтезировал компьютер: последнее слово в искусстве моделирования личности. — Пожалуйста, проезжайте на территорию замка. Указания будут переданы в мозг лошади милорда. Великодушно извините за то, что никто вас не встречает.

Ди молча пришпорил коня.

За мостом оказался просторный двор. Позади загрохотал поднимающийся мост, но Ди, не оглядываясь, двинулся по мощёной дорожке прямо к замку.

Ровные ряды деревьев, мраморные статуи, поблёскивающие на солнце, лестницы и галереи, ведущие неведомо куда, — всё поддерживалось в идеальном порядке — конечно, машинами. Неизвестно, да и не важно, сколько веков назад были высажены растения и высечены скульптуры, — всё выглядело новёхоньким, расцветшим или отполированным только вчера. И никаких признаков жизни. Лишь механические глаза метательных орудий следили сейчас за Ди.

Затем лошадь остановилась перед воротами, и Ди быстро соскользнул на землю. Толстые, все в железных заклёпках створки были уже распахнуты настежь.

— Входите, пожалуйста, — пророкотал из тёмного коридора всё тот же синтезированный голос.

Внутреннее пространство замка заполнял тяжёлый сумрак. Нет, свет приглушали не оконные стёкла — эффект достигался при помощи искусственного освещения. В сущности, окна замка вампира, непроницаемые для солнечных лучей, являлись всего лишь элементом декора.

Шагая по коридорам под аккомпанемент механического голоса, Ди заметил, что все до единого окна размещены в стенных нишах. Чтобы добраться до них, требовалось подняться на две-три ступени по специальным подмосткам, то есть подойти к окну запросто было невозможно. Так строили крепости в Германии в Средние века.

У цивилизации вампиров вообще преобладала любовь к средневековому стилю. Даже в сверхпродвинутой, наводнённой техникой Столице дизайн многих зданий подражал средневековой Европе. Возможно, ДНК знати взывала к возвращению в живущий в их генетической памяти золотой век, когда торжествовали суеверия, легенды и мифы о всяческих таинственных тварях. Не этим ли объясняется воссоздание супернаукой вампиров столь многих отвратительных монстров и духов?

Голос привёл Ди к огромной роскошной двери. В её нижней части было проделано отверстие, достаточно большое, чтобы кошка могла входить и выходить, когда ей вздумается. Дверь бесшумно отворилась, и Ди шагнул в мир ещё более глубоких теней. Усталость охотника как ветром сдуло. Нервы, мускулы, ток крови — всё говорило Ди, что знакомое ему время вдруг изменилось. Ощутив густой аромат, заструившийся по комнате — или, скорее, по залу, — охотник понял, в чём дело.

«Благовонная временная ловушка. Я слыхал о таких штуках».

Затем Ди заметил в дальнем конце обширного помещения пару нечётко прорисованных силуэтов, и его подозрения переросли в уверенность.

Хозяев дворца окружала мертвенно-бледная аура, от вида которой даже несравненные черты Ди напряжённо застыли. Рядом со стройной фигуркой, несомненно женской, возвышался некто весьма величественный, облачённый в чёрное.

— Мы ждали тебя. Ты первый человек, которому удалось добраться сюда в целости и сохранности. — В уголках пунцовых губ, торжественно произнёсших эти слова, мелькнули клыки. — Ты наш гость и заслуживаешь того, чтобы мы тебе представились. Я лорд этого замка и управляющий Десятым сектором Фронтира граф Магнус Ли.

Благовонная временная ловушка не напрасно считается сильнейшим химическим составом, порождённым физиологическими потребностями вампиров.

По большей части информация и слухи, распространяемые людьми о физиологии своих врагов, многочисленные истории, пересказываемые с незапамятных времён, в основе часто правдивы. Диковинные байки о превращении в летучих мышей или туман, просачивающийся в любые щели, свидетельствуют о том, что есть вампиры, способные на подобные трансформации, но есть такие, которым это недоступно. Как и в людском обществе, где каждый человек обладает индивидуальными талантами, среди вампиров кто-то запросто контролирует погоду, а кто-то повелевает низшими животными.

Однако многие аспекты фантастической физиологии вампиров так и остались окутаны покровом тайны.

Например, почему они спят днём, а бодрствуют ночью, по-прежнему неясно. Даже окутанное непроглядным мраком потайной комнаты, в которую не проникает ни единый луч Света, тело вампира неизбежно окостеневает с наступлением невидимого рассвета, и лишь его сердце продолжает неслышно биться в недвижимой груди. Несмотря на тысячелетние старания объяснить этот факт, несмотря на привлечение всех возможных областей науки: экологии, биологии, церебральной физиологии, психологии и даже парапсихологии! — истинную причину спячки проклятых познать не удалось. Образно говоря, погружённым во тьму было отказано даже в луче надежды.

Итак, порождённая упорными исследованиями вампиров, благовонная временная ловушка стала одной из мер преодоления их ограниченных возможностей.

Где бы и когда бы ни появлялся этот запах, наступала ночь. Или, скорее, казалось, что ночь уже пришла. Другими словами, химический состав благовония кардинально менял обычные темпоральные категории, словно гипнотизируя само время. Пускай разгоралась заря, пускай сиял полдень — на лунной траве распускалось белоснежное великолепие ночных цветов, люди крепко засыпали, а глаза вампиров обретали пронзительный блеск. Поскольку отыскать и правильно смешать компоненты было неимоверно трудно, получение состава считалось делом огромной сложности, тем не менее во всех уголках Фронтира судачили об охотниках, при свете дня проложивших себе путь к местам отдохновения вампиров — и жестоко уничтоженных аристократами, у которых случайно оказалось немного благовония.