Вместо МКАД пришлось ехать через центр города. Стемнело, как положено зимой, рано. Красивая в будни с хорошей подсветкой зданий, красочными витринами, Тверская улица ещё и сверкала огнями новогодней иллюминации. Наши французы смотрели на Москву с замиранием сердца.

– Кремль! – объявил я, когда мы подъехали на стоянку сзади собора Василия Блаженного.

Восторг гостей был нескончаемым. Видеокамера Жиля снимала позирующих на каждом шагу родителей. Бой курантов они встретили аплодисментами. Заснялись рядом с рабочими, устанавливающими каток, с проходящими милиционерами на фоне Кремля, мавзолея, ГУМа, соборов, возле памятника Минину и Пожарскому, возле лобного места. Когда возвращались к машине, бабушка с дедушкой стали серьёзными, походка стала важной с чувством выполненного долга.

Мы поехали дальше по Кутузовскому проспекту, где Жиль рассказал о Триумфальной арке, которая была построена в честь победы над армией Наполеона. Про Бородинскую панораму почему-то умолчал.

Немного Ленинградского шоссе через кольцевую дорогу, ещё немного и поворот направо. Через три километра база отдыха. Моя секретарша Света постоянно там устраивала наших гостей, особенно иностранных.

Кованые ворота раскрылись. Огромный корпус основного здания был ярко освещён подсветкой. Посреди двора стояла огромная ель с мигающими стробиками. Мы проехали по узкой дорожке дальше, туда, где стояли гостевые дома. Наш семнадцатый. Приехали.

Изумительный воздух. Снег скрипит под ногами. Вокруг высоченные сосны и ели. Сзади подъехала моя служебная машина. Из неё вышли Йошкар-Олинские дедушка и бабушка с огромными баулами.

Ещё вчера мама им позвонила, чтобы пригласить к нам Новый год, и вот они уже здесь. Мой водитель их встретил на Казанском вокзале. Теперь он освобождал багажник от той поклажи, что не уместилась в салоне.

Извините, я просто не описал вчерашний день, когда мы решили собрать родителей и с маминой стороны, как мы с Татьяной посещали кафе, где я зацеловал её, а потом и диско-клуб, где затанцевал. Домой она вчера не уезжала, ей постелили на диване. Но я ночью приходил к ней несколько раз, чтобы целоваться. Если б не бессонница мамы…

Что тут непонятного. Если каждый день описывать, то в России деревьев не хватит на бумагу.

В общем, все родственники встретились во дворе семнадцатого дома базы отдыха, не успев даже дойти до крыльца.

– Мари, Жак, Жиль, – представила мама одних, – Нина, Виталий, – представила других.

Все обнимались и целовались, как будто были знакомы, давно не встречались.

– А вот Татьяна, – представил я её, – А это моя бабушка Нина Владимировна, и дед Виталий Сергеевич из Йошкар-Олы.

– Леон, невеста что ли? – спросил дед.

– Наверное!

– На свадьбу когда позовёшь? – спросила бабуля.

– Как определимся, тогда сразу.

– Не слушайте его, он у вас сказочник, вчера меня сказками донимал, сегодня за вас принялся, – отшучивалась Татьяна.

– Бизнесмены все сказочники, работа у них такая: не наврёшь, не сопрёшь, – пояснил Виталий Сергеевич.

– Ну, ты дед сказал, мне за тобой не угнаться!

Метрдотель, стоявший у крыльца, явно замёрз.

– Граждане, в дом будете входить или на улице останетесь? – побеспокоился он громким басом.

– Народ, идём в хату! – скомандовала мама.

– Антре, сильвупле! – скомандовал папа.

Пока метрдотель размещал наш огромный коллектив и объяснял каждому, как и чем пользоваться йошкар-олинцы расставляли в общем зале из своих баулов припасы собственного подвала. Чего там только не было! Даже мешок картофеля привезли.

Я проходил мимо, ища метрдотеля, чтобы дать чаевых, и обомлел от количества заготовок.

– Дед, ты чего тут понаставил, картошку-то зачем привёз?

– Это, Леончик, нашенская, экологически чистая, рассыпчатая.

– Бабуль, ты нас закормить решила?

– Здесь, внучек, всё своё, проверенное, собственными руками выращенное и сготовленное.

– Болтаешь, бабка, грибы в лесу растут, да и клюква с брусникой, – возмутился дед.

– А ты вообще молчи, поленился за черникой с голубикой ехать в этом году! Чем теперь народ-то кормить? Одной капустой да хреновиной? Что, проехали? Лодырь несчастный!

– Короче, я в откате! – осталось лишь мне сказать.

Появился метрдотель и возмутился:

– А вы, пожилые люди, что здесь делаете?

– Хозяйство у нас тут, – пояснил дед.

– Размещаться здесь что ли будете? Комнат вам не надо?

– Надо, милок, как же без комнат, спать-то где будем? – удивилась бабуля.

– Тогда, пошли за мной, граждане отдыхающие!

– Пошли, милок, показывай дорогу.

Отдав чаевые, я вернулся в наш с Татьяной номер.

– Как спать-то будем? Тут одна кровать, – поинтересовалась она.

– Она же двуспальная, – улыбаясь, пояснил я.

– Ну, Леон! Доведёшь ты меня до греха!

– А ты против? – шутливо спросил её, обнимая за талию.

– Видимо, я несовременная.

– Исправим.

– Да что ты!

В дверь постучали. Вошла, не дожидаясь разрешения, мама.

– Извините, но французы в баню собираются голышом все вместе! У них так принято, оказывается, – возмущённым тоном заявила она.

– Мам, это ты замуж за француза выходила, не я, разберись сама с этим как – нибудь.

– Как им разъяснить-то, что нельзя так?

– Скажи мужу, пусть объявит, что сначала женщины идут париться и купаться, потом мужчины.

– Я говорила, они сказали, что непривычно им так.

– Дай им знать, что на каждую привычку, есть отвычка.

– Ой, не знаю, не хочу я во Францию, разврат какой-то!

– А как же Жиль? Один уедет?

– Пусть тут остаётся, врачи и здесь есть.

– Татьяну с собой в баню возьми, а то она без приглашения стесняется.

– Да ты что, Танюш, пошли, конечно, я тебя веничком попарю.

– Лёгкого вам пара.

Женщины ушли на банные процедуры. Я решил сходить в общий зал, чтобы не отрываться от мужского коллектива. Не успел дойти, а уже услышал голос йошкар-олинского деда:

– … Вот и говорю, за французско-русскую дружбу!

Ба! Да тут пир горой. А я собирался звонить в службу заказов насчёт ужина.

– Мужики, я смотрю, вы хорошо сидите!

– Ты не завидуй, а присаживайся, – пригласил дед за стол.

Чего тут только не было: квашеная капуста, различные грибы, сало, картофель в мундире, вяленая рыба, медвежья и лосиная колбаса, солёные огурцы и помидоры, лечо, хреновая закуска, крыжовник в чесноке, консервированные салаты и прочее, и всякое. Выглядело, конечно, богато, но вид портила сервировка, точнее, её отсутствие. Вся эта роскошь терялась в трёхлитровых банках или просто на бумаге.

– Дед, тарелки ведь есть!

– Это мы сейчас организуем, хотелось малость выпить граммов по пятьдесят, а уж по ходу убранством стола заняться.

– Давай займёмся.

– Я помогу, – предложил отец.

В рядом стоящем шкафу было всё необходимое. Мы быстренько начали приводить в порядок продукты питания.

Жиль очень красиво раскладывал нарезку. Расставили и разложили приборы, стало намного красивее и культурнее.

– Шашлык будем сегодня жарить или завтра? – спросил я родственников.

– Тут очень много всего, надо только картошку погреть, – просящим голосом сказал отец.