Рискнув посмотреть вниз, он с некоторым облегчением понял, что приземлится на клумбу. Тоже не так круто, как, скажем, трамплин, но все равно лучше асфальта.

Снова послышался рокочущий голос Хью, хотя слов было не разобрать из-за свиста ветра в ушах. Ему послышалось, или отец только что упомянул Стража?

Кривя рот, Адриан взмахнул рукой и каким-то чудом ухитрился вытряхнуть и поймать маркер, который хранил в кармашке на рукаве. Сняв колпачок зубами, он начал рисовать на стене, но поверхность камня была слишком шероховатой, линии выходили прерывистыми, а кончик фломастера разлохматился.

Хмурясь, он наклонился вперед, не обращая внимания на пропасть под собой, и стал рисовать прямо на джинсах.

За годы Скетч усвоил, что может превратить в реальность любой набросок, и, хотя сложные детализированные рисунки, возможно, впечатляют, зато со скетчами было куда проще работать. Вот и сейчас можно было бы изобразить наушники хай-тек с радиоантенной и функцией подавления шумов, но стоило ли возиться? Вместо этого он набросал старомодный слуховой рожок, узкий с одного конца и расширенный на другом, чтобы улавливать звуковые волны и направлять прямо ему в ухо. Такими пользовались старики сотни лет назад, а Адриану было не слишком удобно отдирать воплотившийся рисунок от джинсовой ткани и подносить к уху.

Зато сработало. Голос отца зазвучал так отчетливо, словно он стоял рядом с Адрианом.

– …в большом долгу, – говорил Хью, спокойнее, чем когда входил в палату, – и это ставит нас в ужасное положение. Вы уверены, что он бы умер, не принеси его сюда Страж так быстро?

– Трудно сказать со всей определенностью, – ответил другой мужской голос – доктора Сатнера, надо полагать. Этот обычный врач помог Максу, когда выяснилось, что Одаренным докторам к нему лучше не приближаться. – Возможно, он еще какое-то время смог бы справляться сам, особенно учитывая, что лед остановил кровотечение. Но… – он не договорил. Это было бы бесполезно.

Адриан ощутил в груди теплую искорку – по крайней мере, теперь он знал, что сделал хоть что-то по-настоящему важное. В ту ночь у него было искушение – и какое сильное! – броситься догонять убегавшую Кошмар. Но вместо этого он выбрал Макса. Предпочел попытаться спасти братишку, а не отомстить атаковавшей его злодейке.

Месть может подождать.

– Ну что же… если мы с ним когда-нибудь встретимся, я выражу ему свою признательность, – сказал Хью, но по его голосу чувствовалось, что он удручен. – Даже если придется его остановить.

– Остановить, Капитан? – удивился врач. – Но… разве он не служит у вас?

– Конечно, нет. Он мститель-одиночка – и с самого начала пренебрегал нашим кодексом.

– А, ясно. В газетах так и пишут. Я просто подумал… – доктор Сатнер смущенно умолк.

– Он не Отступник. Не один из нас, – раздраженно сказал Хью. – Возможно, он делает что-то хорошее, но… трудно не критиковать его методы. Ему следовало бы вступить в организацию, а не совершать подвиги в одиночку. Глядя на него, люди начинают мечтать о героях и борьбе с преступностью, но чрезвычайно опасно, когда такими вещами занимаются непрофессионалы. Некоторые из них уже пострадали, и дальше будет только хуже.

Адриану страшно хотелось вынуть зеркальце, чтобы увидеть выражение лица Капитана, но и рожок, и зеркало было не удержать. Да он и так догадывался, о чем сейчас думал его отец. В городе только и говорили, что о поимке Стражем самого известного злодея. Это было не совсем справедливо, ведь Оскар, Руби и Данна помогали ему и тоже были достойны похвалы. Но когда ребята узнали, что Адриан и есть Страж, именно Руби придумала оставить записку Отступникам, которые должны были прийти за Асом Анархией. В ней было написано:

Так, объяснила Руби, они узнают, что Страж на их стороне. Что он не злодей. Что им пора перестать на него охотиться.

Несмотря на добрые намерения, получив записку, члены Совета лишь сильнее разозлились, решив, что Страж издевается над ними. Ведь он выследил их злейшего врага, которого Отступники давно считали погибшим. Кроме того, под влиянием новостей о подвигах Стража резко возросло количество мстителей-одиночек. Людям стало казаться, что Отступников с их кодексом оказалось явно недостаточно. Что для того, чтобы искоренить городскую преступность, нужны более решительные меры.

Адриану все это льстило бы, ведь не каждому дано стать супергероем, но благие намерения привели к тому, что пострадало множество гражданских. Одного честолюбца едва не убили, когда он пытался предотвратить угон автомобиля. Невинная женщина была ранена выстрелом в руку, потому что мститель-самоучка вообразил, будто та вторглась в жилище его соседа, хотя тот просто попросил бедняжку присмотреть за его собакой.

Чем больше горожан пыталось взять дело в свои руки, тем больше всплывало подобных историй.

Не то чтобы Отступники никогда не ошибались, но лишь сейчас, впервые с тех пор, как он надел броню Стража, Адриан начинал понимать, почему Совет так настаивал на соблюдении кодекса.

– Ваш персонал знает, что надо смотреть в оба? – спросил Хью, и Адриан снова прислушался к разговору.

– Как вы и просили. Но пока никаких признаков. Хотя… появись он в больнице, мы, возможно, и не узнали бы его.

– Понимаю, но что-то мне подсказывает, что он придет… Это типичное поведение героя – присматривать за тем, кому помог. Я постоянно вижу, как Отступники стараются не терять связи с теми, кому лично помогли. Что-то подсказывает мне, что Страж попытается повидать Макса.

– Напрашивается вопрос, Капитан, – доктор замялся. – Как он сумел доставить сюда Макса, чтобы суперспособность мальчика не отняла у него все силы?

Хью долго молчал. Впрочем, Адриану показалось, что вопрос не поставил его в тупик, скорее, он взвешивал, какие сведения можно было предать огласке.

– Мы не знаем. Мы до сих пор многого о нем не знаем. Но вот что нам известно наверняка: за одну ночь Страж сумел схватить Аса Анархию и спасти жизнь моему сыну. Вопреки всему… Несмотря на то, как он опасен, как неправильно себя ведет… Я все же надеюсь, что когда-нибудь смогу искренне поблагодарить его.

Это было первое возвращение Новы в отдел оружия и артефактов с тех пор, как она похитила шлем Аса. Чувствуя, как все внутренности сжимаются от волнения, она вошла в лифт, который ехал наверх – на склад, чаще называемый хранилищем. Казалось, форма Отступника душила ее, ткань слишком плотно обхватила руки и ноги, впилась в ребра и горло так, что Нове было трудно двигаться.

Из головы не выходили слова, написанные на зеркале, и какая-то ее часть – бо́льшая часть, на самом деле – считала, что Хани, возможно, права. Возможно, настала пора отступить, сдаться. Она ведь не надеялась, что и впрямь спасет Аса, верно? Тем более до того, как ее раскроют. А теперь еще какой-то негодяй расхаживает по дому и угрожает ей – так стоит ли игра свеч?