Однако, закончив «Воспитание чувств», он очень быстро осознает его слабости. Образы героев удались как нельзя лучше; некоторые сцены – например, бал или визит Анри к модному писателю – искрятся юмором и правдивы. Анализ любви Анри к Эмили Рено, а затем медленного угасания их чувств – верен, эпизод с чесоточной собакой, которая тащится ночью за Жюлем, необычайно силен. Однако повествованию недостает единства. Два действия, героями которых являются Жюль и Анри, идут параллельно, независимо друг от друга. С возвращением Эмили Рено к мужу история, кажется, заканчивается. Автор искусственно продолжает ее, излагая эстетические теории Жюля.

Флобер не собирается публиковать свое последнее произведение. Однако рад тому, что довел дело до конца. Глядя на рукопись, он испытывает удовлетворение творца, у которого опускаются руки после того, как закончил изнурительную работу. Единственный раз, несмотря на презрение к любому мнению, он интересуется точкой зрения отца, который совсем не ценит того, что его сын, отказавшийся из-за здоровья от изучения права, целыми днями марает бумагу. Тем не менее он устраивается в кресле и слушает Гюстава, который читает звонким голосом начало «Воспитания чувств». В доме очень жарко. Только что хорошо позавтракали. Доктор Флобер прикрывает глаза и в конце концов засыпает, опустив голову на грудь. Задетый Гюстав замечает: «Думаю, с тебя довольно». Отец, вздрогнув, просыпается и, улыбаясь, что-то говорит о тщетности писательской профессии. «Любой человек, у которого есть свободное время, может написать роман, как Гюго или как господин де Бальзак, – небрежно замечает он. – Чему служат литература, поэзия? Никто и никогда этого не знал!» – «Скажите тогда, доктор, – парирует Гюстав, – можете ли вы мне объяснить, для чего нужна селезенка? Ты этого не знаешь, я – тем более, однако она необходима для тела человека, как для души необходима поэзия».[72] Доктор Флобер пожимает плечами и, недовольный, уходит. Он сделал свой выбор между старшим сыном, хирургом, как он сам, и Гюставом, дилетантом и пустоцветом. Гюстав знает и страдает от этого. Даже тогда, когда он испытывает физическую необходимость жить в лоне семьи, он чувствует, что она чужда его главным интересам. Даже те, кто любит, не понимают его. Но главное – пусть не беспокоят его больше, требуя стремиться к карьере и респектабельности. «В моей болезни есть то преимущество, что мне позволено заниматься тем, что нравится, а это очень важно в жизни, – пишет он. – Для меня нет ничего лучшего, чем хорошо натопленная комната, чтение любимых книг и ничем не ограниченный досуг. Что до моего здоровья, то оно стало значительно лучше, но выздоровление идет так медленно при этих проклятых нервных заболеваниях, что почти незаметно».[73] Временами ему кажется, что он наконец нашел свое место в водовороте жизни. А иногда – что больше чем когда-либо стоит перед закрытой дверью. Однако он не променяет свою тревогу на радостное самодовольство какого-то Максима Дюкана.

Каролине скоро исполнится двадцать один год. Несколько месяцев за ней ухаживает старый товарищ Гюстава по коллежу в Руане Эмиль Амар. Это меланхоличный и неспокойный молодой человек, слабый характер которого, кажется, нравится девушке. Флобер, напротив, не видит ничего хорошего от союза двух таких хрупких особ. Кроме того, он слишком любит свою сестру и не представляет, что им придется расстаться. Ему кажется, что, интересуясь кем-то другим, она разрушает их нежное взаимопонимание, предает их детство. Однако родители рады тому, что она выходит замуж. 1 марта 1845 года у нотариуса подписывают контракт. Два дня спустя – венчание. Каролина сияет. Гюстав принуждает себя радоваться, несмотря на печаль. У молодой четы есть все необходимое для обеспеченной жизни. Эмиль Амар – собственник, владеющий фермами, доходными домами, рентой и капиталом в девяноста тысяч франков. Каролина получает пятьсот тысяч франков и богатое приданое.

Свадебное путешествие проходит несколько необычно. В поездке чету будут сопровождать родители невесты и ее брат Гюстав. Таким образом, первые шаги молодых в их супружеской жизни пройдут под присмотром семьи. Путешествие начинается с того, что в Руане садятся на поезд, следующий в Париж. Железнодорожная линия была открыта недавно. Путешественники занимают места в открытом вагоне. Погода стоит холодная и сырая. От ветра при движении поезда у доктора Флобера начинают болеть глаза, портится настроение.

В Париже Гюставу кажется, что он много лет спустя возвращается в свою студенческую юность. «Я всюду шел по следам своего прошлого; я возвращался к нему, будто поднимался по горной реке, волны которой плещутся у ваших коленей»,[74] – пишет он Ле Пуатвену. Он навещает семейство Коллье, которое вернулось в свою квартиру на Елисейских Полях. Как и три года назад, больная Генриетта полулежит на канапе. В комнате стоит та же мебель. Под окнами старая шарманка, как и несколько лет назад, играет надоевшую песенку. Кажется, в этом незыблемом мире неузнаваемо изменился лишь он один, несмотря на свои двадцать четыре года. Он спешит в семью Шлезингеров – те уехали из Парижа. Тогда навещает мадам Прадье, расставшуюся с мужем, которую «благонамеренные» люди осуждают за адюльтер. Видя ее в слезах, он сопереживает ей и говорит, что, со своей стороны, поддерживает ее: «Я был потрясен низостью ополчившихся на бедную женщину людей из-за того, что она открыла свои ляжки не тому, кому предназначил ее господин мэр».[75]

3 апреля все вместе едут в Арль и Марсель. Этот последний город для Флобера – незабываемое место его первого любовного опыта. Встретит ли он там страстную брюнетку Элади Фуко? И какой будет эта встреча, ведь болезнь сегодня предписывает ему целомудрие? «Я собираюсь пойти к мадам Фуко… Это будет горько и смешно, особенно если увижу, что она подурнела, как и предполагаю»,[76] – иронизирует он. Улизнув от родителей, он отправляется на улицу Даре. Отель «Ришелье» заперт, дверь заколочена, ставни закрыты. «Не знак ли это? – пишет он. – Так же давно заперта дверца моего сердца, того же трактира – бурного когда-то, а теперь пустого и звонкого, как большой гроб без трупа, – на ступеньках которого не слышно шагов».[77] Он, конечно, мог бы попытаться узнать, расспросив соседей, где живет теперь Элади Фуко, «та потрясающая полногрудая женщина, с которой испытал незабываемые минуты счастья». Однако у него не хватает смелости. Он, по его собственным словам, «ненавидит возвращаться к своему прошлому». Любовь больше не является частью его желаний и даже мыслей. Зато он с досадой переживает условия, в которых проходит это большое путешествие. Его раздражают влюбленное выражение лица сестры, которая кажется ему глупой в роли молодой супруги, и комментарии родителей по поводу мест и памятников, которыми они восхищаются. «Чем дальше, тем больше понимаю, что не способен жить так, как все; участвовать в семейных радостях, гореть оттого, что воодушевляет других, и заставлять себя краснеть из-за того, чем возмущаются окружающие, – делится он с Ле Пуатвеном. – Ради всего святого (если у тебя осталось что-то святое), ради всего истинного и великого, мой дорогой и нежный Альфред… Заклинаю тебя во имя неба, во имя тебя самого, никогда и никого не бери себе в спутники, никого! Я хотел увидеть Эг-Морт, и я не видел Эг-Морта; не видел Сент-Бома и пещеру, в которой плакала Магдалина, поле битвы Мария и так далее. Я ничего не видел из всего этого, ибо не был один, я не был свободен. Таким образом, я дважды уже видел Средиземное море как обыватель. Получится ли на третий раз лучше?»[78]