– Ладно, ужинать пойдём. Ты время видел? Где ты вообще был? Должен был ещё двадцать минут назад вернуться.

– На продлёнке задержался. – Сын пошёл было мыть руки, но остановился. – Мам, а познакомь меня с Егором. Ты же можешь?

– Нет, – отрезала я.

Тим не двигался с места.

– И дедушка не может?

– Не может. – Я вздохнула. – Иди мой руки. Я тебя жду.

Познакомить с Егором? Внутри рождественскими бубенцами зазвучал иронический смех, смешанный с похоронным маршем и волчьим воем. Никогда. Никакого хоккея, никакого льда, и тем более никакого Дымова. Ни за что. Только что делать, если Егор придёт снова? Он узнал меня и обязательно придёт. Ответ один – бежать. Только куда? На другую квартиру? В другой город, в другую жизнь? Точно нет.

Егор

Ещё не рассвело, когда я въехал на парковку у комплекса. Машина стояла всего одна. Кузнецов всегда приезжал спозаранку. Слышал как-то, как парни из команды ржали, мол, ночует на катке. Только самому мне было не до смеха.

Сонный вахтёр вяло поприветствовал меня и поплёлся за кофе.

– Кузнецов у себя? – окликнул я.

Вахтёр кивнул.

– Приехал незадолго до вас.

Выходит, на катке он всё-таки не ночует. А было бы кстати. По крайней мере, сегодня. Потому что сам я ни хрена не спал. Колесил по Садовому до тех пор, пока глаза не начало драть. Нажрался бы, да только давно усвоил: от выпивки толка никакого, становится лишь хуже. Мало того, что ничего не вернёшь, так ещё и потеряешь то, что есть.

Громко постучав, я открыл дверь тренерской. Кузнецов вскинул голову. На лице ясно читалось: я последний, кого он рассчитывал увидеть.

Ничего не говоря, я подошёл к столу и кинул распечатанные снимки. Ему хватило взгляда, чтобы уловить, кто на них.

– Она не в Америке.

Кузнецов промолчал. Меня раздирало на куски, а он молчал! Снова посмотрел на фотографии, затем на меня.

– Может, её и зовут Полина Кузнецова, но она не ваша дочь. Я знаю её. Её фамилия Пепелева. Полина Пепелева.

И опять ответом мне был взгляд тренера. Ещё более тяжёлый и пристальный, убедивший меня в собственной правоте.

Дверь в кабинете была одна. Служила она и входом, и выходом. Кузнецов отлично понимал, что раз я сюда вошёл в это дрянное мокрое утро и с этими снимками, то выйду только с ответами.

Поднявшись, он поставил чайник. Бросил по пакетику чая в чашки, не спрашивая, положил по три куска сахара.

– Полина – моя дочь, – сказал он, не глядя на меня. – Приёмная дочь.

Я сжал зубы. Чайник шумел всё громче и громче. Леонид задвигал ящиками. На стол полетела надорванная пачка печенья. Я ждал, когда он продолжит, но долго делать это не пришлось. Чайник не успел выключиться, как Кузнецов заговорил:

– Я удочерил Польку около десяти лет назад. Если ты знаешь её, должен знать, что случилось с её семьёй.

Само собой, я знал.

Леонид глянул мельком. Я молчал.

– Мы с её отцом были приятелями. Когда он пришёл к нам штатным врачом, я только начал тренировать. Ну и как-то пошло… А потом эта авария. Я сразу хотел помочь, но жена была против. Старая корова! – выругался он в сердцах сквозь зубы. – Надо было сделать по-своему. Своих детей у нас не было, но она всё на что-то наделась. Бабе под жопу полтинник пёр, а она не хотела признавать, что бесплодна. А я, дурак, всё слушал… – Он поморщился.

Чайник щёлкнул, и Леонид разлил по чашкам кипяток. Поставил на стол, кивнул на печенье. Мне кусок в горло не лез, а он взял одно, подсохшее, и откусил. Запил чаем.

– Вот, собственно, и всё. Как только мы развелись, я забрал Польку.

– Ей же уже было восемнадцать.

Он криво хмыкнул. Этой ухмылки было достаточно, чтобы мне стало ясно: связи и деньги делают возможным невозможное. Разве что воскресить не могут, всё остальное зависит от их количества.

– А зачем вы сказали, что ваша дочь в Америке?

– Поля не любит посторонних. Тем более не любит, когда к ней суются. Она и на журналиста решила выучиться, чтобы от этого избавиться. В какой-то мере это помогло, но границы личного пространства для неё так и остались границами. Ей здорово досталось от этой грёбаной жизни, поэтому судить её я не берусь.

На стол передо мной встала чашка. Чёрно-коричневый ярлычок болтался на тонкой нитке. Глядя на него, я думал, что я сам, как этот ярлычок, болтаюсь в жизни с того дня, как самолёт унёс меня в Канаду. И толку с того, кем я стал, если потерял куда больше?

Кузнецов сел в кресло, кивком указал мне на диван. Я принял приглашение. Чай и печенье тоже принял. Что ещё оставалось?

Мы сидели, не говоря друг другу ни слова, пока чашки не опустели. Пачка печенья тоже закончилась, а ночь за окном сменило хмурое осеннее утро.

– Тренировка через полчаса, – сказал Леонид, посмотрев на часы.

Я скривил губы. Да к чертям собачьим тренировку.

– Это случайность, что я оказался в «Беркуте»? Странное совпадение, не находите?

– Когда мне было двадцать, – немного поразмыслив, выговорил он, – я встречался с девушкой. Её звали Любой. У неё была младшая сестра, Полина. В общем-то, это ничем не закончилось. Но потом я всё равно женился на Любе, только на другой. И удочерил Полину. Жизнь состоит из случайностей, Дымов. Хотим мы этого или нет. – Кузнецов снова замолчал. Потом показал на дверь и хмыкнул: – Вали давай. У меня куча дел до начала тренировки. Я и так потратил на тебя целый час.

Глава 6

Полина

Всю следующую неделю я ждала появления Дымова. Ждала, что он приедет, что будет караулить меня у двери, что выловит в магазине у дома, что появится на пороге в форме доставщика еды… Ожидание превратилось в манию.

Только он так и не появился.

Несколько сообщений и пара звонков, на которые я, конечно же, не ответила, – вот и всё.

– Мам, а давай сегодня пиццу сделаем? – Сын встал на пороге спальни.

Я как раз заканчивала статью. Повернулась к нему и на секунду забыла, как дышать. Тим смахнул взъерошенную чёлку. Поправил сползающие штаны.

Было воскресенье, выходной. За окном сыпал первый влажный снег. Кое-как я заставила себя отвести взгляд и мельком, уже по привычке, посмотрела на телефон. За вчера и сегодняшнее утро ни одного сообщения. Что задумал Дымов? Или я себя накручиваю?

– Давай, – согласилась, закрывая ноутбук. – Только я