– Боялась. По крайней мере, пока от меня не ушла мать. Именно тогда я поняла, что настоящая жизнь намного страшнее того, что может скрываться в темноте.

Томас сочувственно кивнул и запустил двигатель.

– Я тоже боялся, но лишь потому, что допоздна не ложился спать, подслушивая, как отец рассказывал маме о каком-нибудь из своих дел. Этого бывало достаточно, чтобы детское воображение разыгралось. – Томас стиснул зубы. – Интересно, что может так напугать человека, что он, даже став взрослым, все еще боится темноты?

– Вероятно, это как-то связано с тем, что в детстве от тебя отказались. Говорят, будто некоторые травмирующие события остаются с нами навсегда, независимо от того, в сколь юном возрасте они с нами произошли.

Томас повернул руль и отъехал от тротуара.

– Да. Наверное, так и есть. Бедный ребенок.

– Бедный ребенок, – повторила я и снова отвернулась, смущенная тем, что мои глаза наполнились слезами. Мне вспомнился момент, когда я поняла, что моя мать не вернется, и как я тогда пообещала себе, что никогда больше не буду бояться темноты.

Я прибыла к дому Пинкни на Саут-Бэттери после Джейн, чего я всегда старалась не делать, впервые показывая клиенту дом. Я предпочитала заранее тщательно продумать, что они увидят в первый момент и что бросится им в глаза. Это должны быть исключительно положительные качества, чтобы они не заметили трещин на потолке или гнилых оконных рам. Пусть это случится позже, после того, как они полюбят старый дом и будут готовы восстановить древнюю груду древесины, не задумываясь о долговой яме, в которую они собрались шагнуть.

Я приехала на машине и, минут пятнадцать покружив по близлежащим улицам, нашла место для парковки в четырех кварталах от дома. Джейн наверняка пришла пешком, так как была в балетках, а ее лицо выглядело разгоряченным. Концы ее светлых волос, собранных в низкий хвост, выглядели как потрепанная веревка. Проковыляв на каблуках четыре квартала, я поняла, что выгляжу не намного лучше.

Джейн стояла на тротуаре спиной к дому – руки скрещены на груди, кулаки сжаты. Я прищурилась – мои очки, как обычно, остались лежать на столе, – полагая, что Джейн улыбается мне, пока не подошла достаточно близко, чтобы четко ее увидеть. Хмурый взгляд и крепко стиснутые зубы, как у узника, идущего на эшафот.

– Доброе утро, Джейн, – весело сказала я. Было трудно разобрать слова, выдавленные из-за ее стиснутых зубов, но я почти не сомневалась, что она сказала «доброе утро».

– Доктор Уоллен-Араси должна быть здесь с минуты на минуту, – сказала я, нащупывая в сумочке ключ. – Она всегда опаздывает на пару-тройку минут. Если хотите, мы можем подождать ее снаружи, чтобы она рассказала нам немного об архитектуре и истории дома, или же можем пройти внутрь…

– Я подожду снаружи. – В глазах Джейн промелькнуло отчаяние. Она глубоко вздохнула, медленно выдохнула и заговорила снова. – Вы, наверное, задаетесь вопросом, почему я так не люблю старые дома. Я несколько лет, с девяти до четырнадцати, жила в старом доме. В приемной семье. По словам приемных родителей, это был коттедж тридцатых годов в стиле крафтсман, который они отреставрировали своими руками.

– Симпатичный дом?

Джейн посмотрела на меня. Взгляд ее был печален.

– Наверно, да. Но я ненавидела его. Я ненавидела скрип деревянных полов, завывание ветра на чердаке. Но больше всего я ненавидела парадную лестницу с толстой дубовой балюстрадой. Они так ею гордились, этой балюстрадой. Они нашли ее в сарае и отремонтировали, чтобы она выглядела как новая. Даже заплатили плотнику, и тот воссоздал отсутствующие и заменил поврежденные балясины так, что новые невозможно было отличить от старых. – Она оглянулась, посмотрела через улицу в сторону реки. – Но все равно это была все та же старая балюстрада. Я всегда думала, что из нее получится хорошая растопка.

Я вспомнила, как я в собственном доме шлифовала наждаком замысловатую балюстраду из красного дерева и как тогда меня посещала та же мысль.

– Хорошо, – сказала я, делая мысленные пометки, чтобы расшифровать их позже. – В вашем будущем доме никакого стиля крафтсман, никаких скрипящих полов, никакого ветра на чердаке.

– Просто новый, – сказала Джейн, оборачиваясь, чтобы заглянуть в причудливую садовую калитку, работы – я в этом почти не сомневалась – знаменитого кузнеца Филипа Симмонса. – И не рядом с больницей.

– Из-за воя сирен?

Джейн ответила не сразу.

– Да. Сирены, – кивнула она. – Они мешают спать по ночам.

Я собиралась задать другой вопрос, но тут у тротуара появился белый «Приус» Софи и ловко занял освободившееся место. Они с Джеком кудесники по части парковки, чего я им до сих пор еще не простила.

Я с ужасом и улыбкой смотрела, как Софи вышла из машины, с ног до головы облаченная в разные оттенки зеленого. Даже непослушные темные кудри были убраны под эластичную повязку цвета лайма. На ногах были вездесущие «биркенстоки», правда, на сей раз из зеленой лакированной кожи, и даже носки следовали общей зеленой гамме ее наряда.

– Надеюсь, ты отправишь Скай ко мне, когда она повзрослеет настолько, чтобы узнать о моде и правильном подборе цвета и узоров.

Софи расплылась в улыбке.

– Только если ты пришлешь ко мне Сару и Джей-Джея, когда прооперируешь свои стопы после травм, которые им наносит твоя обувь.

– С моими ногами все в порядке… – начала было я, но Джейн не дала мне договорить, шагнув вперед с протянутой для рукопожатия рукой.

– Вы, должно быть, доктор Уоллен-Араси. Я Джейн Смит, и я ценю, что вы согласились прийти сегодня.

Софи энергично потрясла ее руку.

– Пожалуйста, зовите меня Софи. Меня так все зовут.

– Кстати, – сказала Джейн, – мне нравятся ваши туфли. Первый раз вижу лакированную кожу на «биркенстоках».

– Напомните мне позже, и я напишу название магазина.

Я с облегчением увидела, как в глазах Джейн промелькнула паника.

– Не волнуйтесь, – сказала я. – Она годами угрожает сказать мне, где покупает эти ботинки, но так еще и не убедила меня перейти на темную сторону.

Я не видела реакции Джейн, потому что смотрела на Софи, а та, в свою очередь, нахмурив брови, смотрела на Джейн.

– Мы раньше не встречались? Ваше лицо мне смутно знакомо.

– Нет, я почти уверена, что нет. Но я слышу этот вопрос постоянно. Наверно, у меня такое лицо.

– Да, наверно. – Софи улыбнулась, затем повернулась к своей машине и вытащила с пассажирского сиденья сложенный кусок ткани. – Я привезла подарок на новоселье. – Она развернула ткань и подняла ее. – Это антикруизный флаг. Каждый домовладелец в Чарльстоне должен выставить такой в знак протеста.

Я вздохнула.

– Джейн приехала недавно. Пусть сначала она освоится, а потом уже займет позицию по такой спорной теме, хорошо? – Я взяла флаг, снова свернула его и положила обратно в машину Софи.