Если был на свете некто, кто заставлял глаза Нины светиться — имя ему Дмитрий Глубокий.

Герман из кожи лез, чтобы дотянуться к вершинам Глубокого, завоевать толику его уважения, доказать, что он достоин. Достоин, если не зваться, то считаться сыном Дмитрия. В общем-то, окружающие не сомневались в том, кто сын и наследник Глубокого. Германа готовили на эту роль едва ли ни с первой минуты знакомства. Вводили в мир больших денег, бизнеса, власти. Учили жить, преуспевать в «наших кругах».

Говорят, смерть всё расставляет по местам, смерть Дмитрия не стала исключением. Герману дали понять — несмотря на годы бесконечного, бездонного восхищения наставником, человеком, которого всю жизнь мечтал назвать отцом, Герману нет места в списке наследников первой очереди. Кровь — не водица. В день оглашения завещания Герману и Нине показали это наглядно, наотмашь.

Незаконнорожденной четырнадцатилетней дочери Дмитрия Глубокого отходила львиная часть движимого и недвижимого имущества. Герману, как человеку, способному обеспечить дальнейшее благосостояние, с оговорками и неизменными процентами от прибыли в пользу дочери и жены погибшего — бизнес. Нине и вовсе крохи и оплеуху в виде подтверждения супружеской неверности, заверенной по всем правилам и законам.

«За что?» — спрашивала сейчас Германа Нина, а он не мог ответить. Не знал!

Глава 5

Впервые за последнюю неделю Герман вернулся домой раньше привычного. Вымотанный встречей с Ниной, последующими уговорами начать жить заново. Пора начать выезжать куда-нибудь, помимо курортов, где нужно было мелькнуть с наследницей Глубокого. Завести новые увлечения, пойти на работу, просто так, ради общения. Знакомиться с новыми людьми. Мужчинами, в конце-то концов!

Безрезультатно…

Он прошёл по огромному, отделанному мрамором вестибюлю мимо поста охраны, поднялся на свой поднебесный этаж, оказался в пентхаусе. Услышав шум в глубине квартиры, не сразу сообразил что это. Музыка?

Разулся, тихо пошёл на звук, как крыса за дудочкой Нильса, остановился у широкого дверного проёма, облокотившись плечом о стену. У кухонного островка, спиной к Герману, стояла Ярина, нарезая что-то на разделочной доске.

Футболка, шорты, хвост — ничего нового, точнее, ничего особенного. Ладная, стройная. Пожалуй, для небольшого росточка бёдра широковаты, вкупе с крепкими ягодицами получалась круглая, аппетитная попка. Герман никогда не был любителем спортивных фигур у девушек, вот такие пропорции — в самый раз. Пусть и женственность эта скорее понарошечная, словно взятая напрокат.

— Привет, чем занимаешься? — Он решился подать знак, что дома.

— Ой! — Хвост на затылке забавно подпрыгнул, на Германа уставились синие глазищи. Провалиться бы в этот омут с головой. — Здравствуйте. А я… вот, — растерянно пробормотала девчонка, отодвигаясь от островка. На столешнице красовалась стеклянная салатница с яркими, крупно порезанными овощами. — Кальмары там… — Ярина начала хмуриться, отводить взгляд, неуверенно топтаться.

— Молодец. — Герман пожал плечами, своё удивление, что она умеет готовить, оставил при себе. В доме Нины девчонку точно не допускали на кухню, в интернате вряд ли были уроки домоводства, но до двенадцати лет можно запросто научиться кашеварить.

— Я не умею, — будто прочитала она мысли. — В инстаграме показалось легко.

— Ну, если в инстаграме. — Герман усмехнулся, пытаясь спрятать ухмылку за подобием доброжелательности.

Господи, как же тяжело смотреть прямо сейчас на девчонку, которая одним своим появлением на свет разбила сердце Нины. Практически невыносимо улыбаться «сестричке», перетянувшей на себя всё внимание Глубокого, тогда как Герман положил на это почти два десятка лет. На доверие, которое пытался завоевать, уважение, отцовскую любовь, в конце концов. Деньги, будь они неладны! На ту, в которую угораздило влюбиться вопреки всем и вся, ту, которую хочется подхватить на руки, отнести в спальню, любить долго, а после ещё дольше разговаривать.

— Угостить? — спохватилась Ярина.

— Пожалуй, — согласился Герман. — Я сейчас. — Он показал жестом, что нужно переодеться и помыть руки.

Быстро принял душ, долго стоял в гардеробе, думая, что надеть. Домашний комплект — слишком… Расхлябанно? Незачем девятнадцатилетней пигалице любоваться, насколько низко сидят штаны на заднице «старшего брата». Брюки, рубашка и галстук, в которых приехал после работы — глупо. Девственница перед первым свиданием, честное слово! Натянул джинсы и первую попавшую футболку — в самый раз для вечера в домашней обстановке в компании младшей, мать её, сестрички!

Кальмар был похож на пресный кусок резины. Герман мужественно жевал то, что оказывалось во рту, заедая салатом, где помимо привычных овощей, красовались зелёные яблоки и кумкват.

— На картинке это выглядело лучше, — почти улыбаясь, пробурчала Ярина.

— На вкус вполне съедобно, — соврал он. Не расстраивать же «сестричку».

— Не стоит обманывать, — нахмурилась она. — Вы голодны? Может, заказать что-нибудь?

— Ты хочешь есть?

— Вообще-то, да.

— Заказывай. — Он кивнул, встал из-за стола, убрал злосчастного кальмара, похожего на скукоженную подошву и вполне сносный салат, если вытащить оттуда яблоки и кумкват. Хорошо, хотя бы кумкват!

Герману было всё равно что есть. Не настолько, чтобы жевать кусок резины, но в целом он вполне мог обойтись творогом на ночь или не есть вовсе — ужинал у Нины. Ярина заказала пиццу, чипсы начос с соусом гуакомоле. Что ожидать от студентки-первокурсницы? Утиное конфи, эскарго?

Благо, голодать долго не пришлось, ресторан, где сделали заказ, находился рядом. Не успел Герман убрать остатки того, что при более удачном раскладе было бы ужином, как посредине стола оказалась красавица-пицца на тонком тесте.

— Может, пойдём к телевизору? — чтобы сказать хоть что-нибудь, выдавил Герман.

Черт, черт, черт! Он должен был отправиться в ресторан, потом к Ангелине, вытрахать с ней всю дурь, вернуться выжатым как лимон, не встречаться с Яриной, когда она в таком виде… Шорты эти, чтоб они провалились! Футболка, под которой нет лифчика, зато есть упругая, налитая грудь с сосками, провокационно проступающими сквозь ткань. И чёртовы ключицы!

— Ла-а-а-адно, — протянула она в ответ, будто не слишком-то уверенная в этом «ладно».

Ярина, несмотря на то, что почти вальяжно устроилась на одном диване с Германом, держалась скованно. Он не пугал ее, скорее заставлял купаться в неловкости, которую чувствовал позвоночным столбом.

— Ты хочешь что-то сказать? — не выдержал Герман и уставился на «сестричку».

— Наверное… Мне лучше переехать к Елисею, пока не решится вопрос жилья, — Герман не понял, спрашивает ли Ярина или утверждает.

— Нет, — излишне поспешно ответил он.

«Конечно, переезжай», — вот, что нужно сказать. Взрослая девица, лишь частично финансово зависимая от Германа, в состоянии решить вопрос собственного проживания, понять, хочет ли она жить с парнем с самой расчудесной розовой башкой в мире.

— Но?.. — заметно опешила «сестричка».

— Зачем тебе, девятнадцатилетней, ввязываться в историю под названием «гражданский брак»? — назидательным тоном, от которого самому