Халли подвинулась вперед.

– Я помню этот случай. Но АКБ опасна только для людей с нарушенной иммунной системой – для носителей ВИЧ, стариков, пациентов с ожоговыми травмами, после химиотерапии…

– В том числе для людей с тяжелыми повреждениями тканей, – раздраженно бросил Лэйтроп.

Она поняла:

– Например, для раненых солдат.

– Вот именно.

– Да. Но после того, как в две тысячи втором году в нью-йоркских больницах от вызванных АКБ инфекций погибли несколько пожилых людей, стали вновь использовать колистин – антибиотик пятидесятых годов. Он помогал. По крайней мере, в некоторых случаях.

– Все правильно, Халли. – Барнард нахмурился, потер большим пальцем чашку трубки, словно хотел счистить налипшую грязь.

– Так что же произошло? У них не было колистина?

– Был. Он слегка затормозил размножение АКБ. К тому же колистин в дефиците. Его не производят уже как минимум сорок лет.

– То, что мы сейчас увидели, разумеется, вызвано не АКБ?

– Именно АКБ. Результаты исследований неопровержимо это доказывают.

– Как?

– Это новый вид АКБ, – впервые за все время заговорил Лу Кейси. Он сидел в кресле, наклонившись вперед, локти на коленях, и глядел на присутствующих из-под рыжих, проволочных бровей.

Она на миг задумалась.

– Значит, все-таки биологическая война?

– Возможно, хотя люди из ЦРУ так не считают. Скорее антигенная изменчивость.

– Но как она с ним сделала такое?

– Новая разновидность АКБ, скорее всего, растет в системе кровообращения, потом разъедает органы…

– Бактерии обычно уходят внутрь организма – там легче размножаться.

– Данная АКБ поступает наоборот. Рвется наружу. И очень быстро.

– Будто с тебя заживо снимают кожу… – Халли попыталась представить, как это происходит, но быстро сдалась. – На земле не существует лекарства, которое притупило бы такую боль.

– Нет, – мрачно выдавил Барнард. – Не существует.

– Ужасно, – произнесла Халли. – Но, по крайней мере, эпидемии не будет.

Барнард кашлянул, посмотрел на остальных.

– Что, есть еще случаи?

– Его товарищ, мальчишка из Канзаса, был первым. Потом две медсестры и еще один пациент медсанчасти.

– Кто там старший?

Барнард глубоко вздохнул, перенес вес на другую сторону кресла.

– Военврач. Из Национальной гвардии.

– Он все еще там?

– Она. Одна, к сожалению. Это полевой госпиталь, оказывают помощь при ранениях второго уровня сложности. При нем небольшой морг, который ты сейчас видела. Тяжелораненых стабилизируют для отправки в центральную медсанчасть в Кабул. Сейчас «Талибан» развернул широкие наступательные действия. Может быть, здесь есть взаимосвязь, а может, и нет. Но в связи с большими потерями остальных двух врачей отозвали на другие ПБО.

– Ей приходится работать и с ранеными, и с АКБ. Большая нагрузка.

– Да.

– На этом ПБО, по крайней мере, установили карантин. Да?

Барнард медлил с ответом, опустив глаза на пустую трубку.

– Боже, Дон! Оттуда отпускали людей? Сколько?

– Двое вернулись на передовую оперативную базу Салерно, в пятидесяти милях к востоку. Но самую большую тревогу вызывает центральная медсанчасть.

– Главный военный госпиталь?

– Именно. Четверых пациентов перевели туда. Все контактировали с зараженными в Тероке.

– Центральная медсанчасть отправляет самых тяжелых в США?

– Именно.

– Значит, сюда это тоже придет.

– Уже пришло, доктор Лиланд. – Лэйтроп выпрямился. – Два дня назад прибыли несколько человек.

Все притихли. Халли была потрясена, в голове вертелись мысли о последствиях. Пока присутствующие молчали, в кабинет вошла секретарша Барнарда Кэрол. Всегда подтянутая, с копной ржаво-рыжих волос, она каждый день месяца носила синтетические брючные костюмы разных цветов. Рабочий день давно закончился, однако Кэрол никогда не уходила раньше шефа.

– Вот, пожалуйста. Я подумала, что пришло время перекусить.

Она поставила на стол сэндвичи с жареной говядиной и индейкой и большой кофейник.

– Спасибо, – поблагодарила Халли. – Очень есть хочется. С самого завтрака крошки во рту не было.

Кэрол положила ладонь на ее плечо.

– Хорошо, что ты снова с нами, Халли. Я по тебе скучала.

Халли улыбнулась, похлопала ее по руке.

– Я тоже по тебе скучала, Кэрри. По тебе и по Дону.

Кэрол ушла. Мужчины налили себе кофе, но есть ничего не стали. Халли с жадностью съела полсэндвича и положила в кофе сливки и сахар, которые обычно не добавляла. Сегодня она нуждалась в энергии.

– И как же дела обстоят сейчас? – выговорила она с набитым говядиной ртом.

– С колистином мы выигрываем немного времени, – сказал Барнард без видимого облегчения.

– Это все равно что сдерживать прибывающую воду дамбой. Колистин – дамба, – вставил Лу Кейси. – Четверо больных из Терока лежали в центральной медсанчасти три дня. За это время они успели вступить в контакт с массой пациентов и медработников.

– Здесь, в США, куда именно направили этих больных?

Оба ученых посмотрели на Лэйтропа.

– Одного – в госпиталь Рида, еще одного – в Бетесду, двое остальных – в ожоговый центр в Джорджии.

Халли перестала жевать.

– Во всех этих местах полно людей с нарушенной иммунной системой. АКБ уничтожит их, как огонь – сенной амбар.

– И продолжит распространяться, – добавил Барнард. – Между военными медучреждениями обмен пациентами происходит постоянно.

– Ужасно. По всей стране в госпиталях лежат тысячи солдат. Они не умерли от боевых ранений, чтобы погибнуть в больничной палате в собственной стране. – Чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы, Халли поставила чашку на стол. – Простите, господа.

– Ничего. Немного эмоций даже полезно, – сказал Барнард, остальные согласно кивнули. – Однако все обстоит еще хуже. Если этот вид АКБ на самом деле способен поражать и здоровых людей…

– Он выкосит все вооруженные силы. Не только раненых и больных.

– Теперь понимаешь, почему твое присутствие так важно?

– Вам нужно лекарство, над которым мы работали. Сверхсильное средство от сверхсильного возбудителя.

– Да. Ты уже почти заканчивала. Еще несколько месяцев, и, думаю, все новое семейство антибиотиков было бы у тебя в руках.