и заметно расслабляется. Я тоже выдыхаю с облегчением.

— Приезжай в гости, и я вас обязательно познакомлю, — бью сама себе контрольный в голову.

— Хорошо, — смеется мама, — ладно, давай собирайся. Егор долго ждать не будет.

Не будет, это точно. И надеюсь, он никогда не узнает, что я тут наговорила, иначе не сносить мне головы.

Мы в этот же день вылетели домой, как и решил Егор. Не знаю, зачем он так резко рванул. Может, пора было начинать готовиться к свадьбе, может дел накопилось много, но он каким-то чудом достал билеты и велел всем собирать чемоданы.

Дома мне пришлось задвинуть свои горькие мысли подальше и проводить больше времени с сыном, потому что он отказался от груди и все время капризничал. Не знаю, в чем была причина, может в беременности, может в чем-то еще. Но он мог плакать всю ночь напролет, требуя только меня. Я с ног валилась от усталости и недосыпа, но не могла оставить его на няню. К тому же у меня начался очень сильный токсикоз, и периодически мне приходилось оставлять плачущего сына в кроватке и бежать в туалет.

Как-то раз, услышав плач сына под утро, в его детскую ворвался взбешенный Егор. Увидел, что ребенок кричит один в кроватке и взял его на руки. В это время из туалета на трясущихся ногах вышла я, лохматая, бледная и с синими кругами под глазами. Он уже было открыл рот, чтобы на меня наорать, но не успел. Меня скрутил новый приступ тошноты, и я вынуждена была бежать обратно. Когда я снова вошла в комнату у меня сильно кружилась голова. Егор почти не глядя на меня, передал ребенка няне и попросил ее выйти из комнаты.

— Что происходит, черт возьми? — начинает орать. — Почему ребенок все время плачет?

— Я заболела, и у меня пропало молоко, — вру ему, потому, что другого выхода у меня сейчас просто нет.

— Раз заболела, не нужно было высовываться из своей комнаты, ты же можешь заразить его и нас всех в том числе, — гаркает на меня.

Господи, кто бы знал, как я ненавижу его сейчас. У меня темнеет в глазах от одновременного чувства отчаяния, злости, ненависти и тошноты. Я прислоняюсь к стене и начинаю дышать глубже, но не справляюсь и без чувств валюсь на пол.

Прихожу в себя, в своей комнате на своей кровати с капельницей в руке. Возле меня сидит наша домработница Зоя, видимо, ее оставили следить за мной.

— Как ты себя чувствуешь, Марин? — тихо спрашивает, чуть склонившись ко мне. Мы с ней общаемся по-простому, как и с няней, потому что дружим.

— Пока не поняла, но вроде лучше, — отвечаю хриплым голосом.

— Напугала ты нас, — бубнит взволнованно, — ты беременна, да?

Я со страхом смотрю на нее, и в моих глазах начинают блестеть слезы.

— Я не скажу ему, Марин, можешь даже не сомневаться во мне.

— Да, — просто выдыхаю.

— Нужно беречь себя. Отдыхать и хорошо питаться, а ты все дни и ночи на ногах, с Данькой. У него же няня есть, пусть она поможет.

— Мне же придется скоро уйти, Зоя, как я переживу разлуку с ним, — всхлипываю и не могу больше сдерживать слезы.

— Мы обязательно что-нибудь придумаем, не переживай, — начинает говорить и гладит успокаивающе мою руку, — У меня знакомая есть хорошая, она квартиры сдает недорого. Переедешь и будешь здесь поблизости жить. А Настя, как Даньку повезет на занятия, так каждый раз к тебе и заскочит. Ты не плачь только, мы справимся.

— Спасибо, — шепчу сквозь слезы.

— Ты поспи еще, а я пойду свои дела делать, позже еще зайду.

Уходит, а я начинаю снова выпадать из реальности и погружаться в сон. Так легче, когда спишь, не чувствуешь боли. Но я знала, что я теперь не одна, даже в этом доме есть люди, которым не все равно.

Глава 6

Дальше мне удавалось тщательно скрывать свое состояние от Егора, потому что, во-первых, его в основном не было дома, во-вторых, мне активно помогали в этом Зоя, и Настя. Мне очень повезло, что здесь в чужой стране, у нас работают русские люди. И что они сейчас на моей стороне.

Но теперь появилась другая проблема. Сегодня утром Егор вызвал меня к себе в кабинет. Идти туда мне было очень страшно, потому что каждый раз, когда он хочет меня видеть, я боюсь, что он выставит меня из этого дома. А сейчас дата свадьбы не за горами, поэтому все логично.

Захожу к нему, осторожно прикрываю дверь и замираю на том же месте.

— Ты должна будешь присутствовать на моей свадьбе вместе с моим сыном, — чеканит каждое слово, сидя на своем троне.

Самый красивый мужчина в моей жизни и самый жестокий.

— Рядом с тобой он капризничает меньше, поэтому пойдешь с ним ты, а не няня. Только поэтому. Когда он устанет, увезешь его домой с моим водителем. Это ясно, надеюсь?

— Да, — шепчу в ответ и сжимаю в кулаки свои трясущиеся пальцы.

— Это все, иди, — слышу напоследок и стараюсь, как можно быстрее убраться из его кабинета.

Я не знаю, как справлюсь с этим, потому что мне и так все время хочется реветь, а сейчас еще и гормоны видимо добавляют плаксивости.

Я забегаю в свою комнату и даю себе ровно пятнадцать минут на проявление эмоций, мне это нужно, чтоб потом, когда не смогу уже терпеть, не скатиться в истерику. Рыдаю в ванной и тут же умываюсь холодной водой, чтоб не осталось никаких следов. Привожу себя в порядок и иду к сыну. Похоже, я опять не смогу проглотить не кусочка.

Успокаиваю себя тем, что теперь мне тем более есть ради кого жить и ради кого бороться с несправедливостью. У меня есть Даня, которого я хочу вернуть, и скоро будет еще один ребенок.

Настраиваю себя, что жена Егора и его будущие дети дают мне хорошие шансы стать настоящей мамой для Дани. Егор переключится на них, отдаст мне сына и оставит меня наконец-то в покое. Получается, что эта свадьба для меня спасение, я буду думать только так. Я должна так думать. Тогда я смогу не плакать и не сходить с ума от того, что потеряла любого человека. И на свадьбе достойно выдержать эту пытку. Но почему-то, какие бы доводы я не приводила, как бы себя не успокаивала, мне все равно было очень плохо.

К вечеру у меня поднялась