Поставим один такой вопрос из области смыслов: в чем разница между социал-демократами и коммунистами? Между ними – тротуар, мост или пропасть? Могли ли мы мягко перейти к любимой Аганбегяном «шведской модели»? Есть ли у нас плавный политический спектр – от Анпилова до Гайдара, или в нем разрывы, ямы? Только выяснив это имеет смысл говорить о словах и о политике.

Судя по многим речам левых лидеров, коммунисты переживают соблазн социал-демократии. В этом нет ничего зазорного, давайте разберемся без эмоций. Даже больше скажу: разведка этого пути совершенно необходима для растущей партии, если мы опять не хотим впасть в догматизм. Так же, как ненадежен человек, не преодолевший искусы и соблазны, а просто убереженный от них, не будет мудрой партия, не проникшая в суть альтернативных проектов. Важно лишь не обманывать себя, а прислушиваться к своим чувствам.

Начнем с предпосылок. Уже с 60-х годов, при спокойной и все более зажиточной жизни, в умах части горожан начался отход от жесткой идеи коммунизма в сторону мягкой, гуманной социал-демократии. Это явно наблюдалось в среде интеллигенции и управленцев, понемногу захватывая и рабочих.

Можно винить соблазнителей – Сахарова, Горбачева – но факт, что влиятельная часть общества «желала быть соблазненной». Идеологическая машина, которая работала на холостом ходу (а на деле – против идеи), стала ширмой, не позволившей людям увидеть этот сдвиг и поразмыслить, к чему он ведет. Факт глубокого перерождения КПСС обнаружился, когда ее верхушка сбросила маску коммунистов – и мы до сих пор стоим с открытым ртом: как же так?

Дела не спасает тезис о «двух партиях» в КПСС. Была, мол, партия Гагарина и Жукова – и была партия Горбачева и Яковлева (для примера взяты, кстати, люди из двух разных эпох). Но где же была эта «вторая» партия, в которой состоял бы я? Где были наши партсобрания, наш устав и программа? Не было ничего этого – была КПСС, довольно точно отражавшая социальный состав СССР, но властью в ней овладели приказчики того меньшинства, что сегодня назвало себя «новыми русскими».

Для их перерождения были объективные причины. Главная – глубокая модернизация России, переход к городскому образу жизни и быта, к новым способам общения, европейское образование, раскрытие Западу. Общинная, советская Россия могла бы это пережить, переболеть, воспринять и совершить новый замечательный взлет – прекраснее и человечнее, чем Япония. Не вышло – ее попытались убить, но только искалечили.

Был и перекресток, на котором нас толкнули в тот коридор, который привел к октябрю 1993 г. Это – ХХ съезд в его белых одеждах. Тогда без всякой дискуссии, без серьезных обоснований, на волне эмоций и шантажа верхушка КПСС поставила черное клеймо на всей предыдущей советской истории. Даже более, чем результат, была важна процедура предательства. Была отработана его технология: ложь, умолчание, весы с фальшивыми гирями.

Став «технологичным», предательство вошло в норму. Наверх был открыт путь людям типа А.Н.Яковлева и Волкогонова. Их стало просто всасывать наверх. Среди этих людей действовал уговор: использовать коммунистическую фразеологию как уступку «реакционной психологии масс». А под ее прикрытием тридцать лет готовили удар. Таких идеальных условий никогда в истории не имели никакие враги никакого строя.

Сегодня поражать должна как раз жизнестойкость советской системы и психологии. Перерождение даже верхушки, которую начали усиленно коррумпировать, шло очень медленно – и не по главным направлениям. Даже сегодня страна сопротивляется мародерам Чубайса во многом усилиями аппарата КПСС, пошедшего на службу к новой власти.

Мы говорим об измене, но это слово вряд ли применимо к перестройщикам. Измена произошла именно на ХХ съезде – пусть по неразумению и душевной слабости, по привычке подчиняться. А потом пошло именно перерождение – процесс, в отличие от измены, плавный, без принятия резких и четких решений. В 1960 г. Окуджава искренне восторгался «комиссарами в пыльных шлемах» и «комсомольской богиней». В 1993 г. он наслаждался, видя, как взрывы разносят в клочья безоружных людей с красным флагом. Попробуйте найти между двумя этими точками разрыв – акт измены. Его нет. Есть кривая.

Кривая эта именно плавная. Думаю, Хрущев был честным партслужащим, патриотом. Но он мало знал и еще меньше чувствовал – ему претила святость. Не понимал, что он ломает, начав профанацию идеи и в то же время коверкая жизнь страны кукурузой – отталкивая людей от советского строя ударами и по интересам, и по идеалам. Но, думаю, он бы ужаснулся, увидев сегодня свое порождение – Гайдара. Брежнев не блокировал процесса перерождения – он невольно стал его прикрытием. Открытый пожар легко потушить – а тут горел торфяник. Суслов и вся его рать Бовиных, Цветовых и Бурлацких выращивали на этом торфянике ту травку и клюкву, что скрывала пожар и успокаивала нас, пока мы не провалились в пекло.

Заметим, что именно у людей неуравновешенных и болезненно стремящихся к власти «диапазон конверсии» был чудовищно широким – от крайнего ура-коммунизма до людоедского, дремучего капитализма. От Гайдара-дедушки до Гайдара-внука, от Троцкого до Афанасьева. Ну станет ли обычный, здравомыслящий человек воспевать, как Окуджава, гражданскую войну? Один виднейший «патриот»-антикоммунист говорил мне, что у него над кроватью тридцать лет, вплоть до его «обращения», висел портретик Ленина. Меня это поразило. Я вырос в среде сознательных коммунистов, мать была комсомолкой в подполье, в казачьей станице – но и в голову моим родным не пришло бы вешать у меня над кроваткой портреты вождей. Я ребенком о политике и слыхом не слыхивал – воспринимал ее через жизнь. И так – подавляющее большинство. Тех, кто действительно переродился – мало.

Конечно, этих людей в их шатании не занесло бы так далеко, до истерики, если бы в КПСС имелась возможность открытых дебатов, борьбы мнений. Они бы спустили свой пар, выдохлись бы (уже сегодня похожи на проткнутую надувную игрушку). Но их держали, как горячих псов на привязи – Гайдара в «Правде», Афанасьева в «Коммунисте», а кого вообще в ссылке – послом в Канаде. Стоило снять ошейник и крикнуть «ату!», как они и понеслись, рыча и кусаясь.

Но это – экстремисты. Они мчались, чувствуя, что сзади их подпирает значительная часть «культурного слоя». Эта часть двигалась именно к социал-демократии. А Гайдар с Яковлевым просто проскочили уговоренный финиш (сейчас кое-кто пытается «вернуться», но весьма неуклюже). Мы отвлекаемся даже от предположения, что на них, видимо, по пути кто-то надел новый ошейник – но это уже дело «компетентных органов». Не в них суть, а в повороте ума множества наших инженеров, учителей и м.н.с. Какие они себе воздушные замки построили, мечтая о передаче заводов и земли в частную собственность? Ошиблись ли они, и если ошиблись – в чем корень? Как связан с их сдвигом «соблазн социал-демократии» в КПРФ? Она просто от них отстает – или это совершенно иное явление?

Сейчас уже и ребенку ясно: в своих надеждах наши социал-демократы ошиблись, причем трагически. Беда России и всего европейского мышления в том, что левая интеллигенция, вскормленная рационализмом и гуманизмом Просвещения, равнодушна к фундаментальным, «последним» вопросам. Беда России особенная, потому что у нас эта «прослойка», нахватавшись обрывков марксизма (и даже из него выбросив фундаментальные идеи), возглавила мощные движения народа. Слепой приобрел силу народа – и молот, и меч.