собственного государственного проекта. Им нужны были свои страны — при всём культурном родстве с государствами исхода.

Попытки осовременить сегодня спор «западников» и «славянофилов» ведут в тупик по следующей причине.

Русские, реализуя свой цивилизационный проект, умудрились раньше самих западных европейцев обнаружить ключевую проблему новейшей западноевропейской истории. Мы гораздо раньше наших соперников пережили религиозный кризис западной христианской веры, причём в самой острой, скоротечной и концентрированной форме, в полном его объёме, включая распад светской веры без Бога — при параллельном испытании православия на прочность. Мы на собственном опыте познали, что такое полная и окончательная замена веры в Бога верой в ту или иную социальную конструкцию, что такое отказ от критического мышления, отказ от постоянного проектирования и перепроектирования систем организации жизни и деятельности. Мы уже знаем, что такой отказ приводит, в свою очередь, к быстрому вырождению человека, государства и общества, к поражению в борьбе за историческое существование. У нас есть опыт исторического летального исхода политической монополии сверхвласти, построенной на светской вере, — смерть СССР. Так что заменой коммунизма на либеральную демократию, которая сама дышит на ладан, мы болели по историческим меркам недолго, намного меньше, чем коммунизмом.

На Западе есть поговорка: ты умри сегодня, а я завтра. По сути, Запад — и в первую очередь США — пытается играть именно в эту игру. Они пытаются максимально оттянуть свою кончину, избежать того, что однажды довелось пережить нам. Разница в том, что нам было к чему возвращаться — история, идеалы, вера, и у нас осталось то, что строил и чего добился СССР — Победа, народное государство и просвещённый, поднявшийся к культуре народ. А у США нет ни того, ни другого, ни чего-либо третьего. Им не удалось навязать нам свою социальную модель элитократии («продаваемой» под «торговой маркой» демократии), при которой нет никакого народа вообще. Поэтому внешнее управление Россией провалилось. Соответственно у нас есть шанс — в отличие от западных европейцев — вернуться на путь Откровения, путь понимания и мышления, на путь раскрытия Божьего замысла о мире и сотворении мира, продолжать свою историю.

Урок 2. Наша история

У изначального европейского принципа мышления и самоопределения нет материальных пределов. Путь к Богу не имеет конца. Но все наши мысли и действия, все государства, все вещи, все жизни, все смыслы, все знания и представления, все ценности имеют и начало, и конец. Они должны рождаться (создаваться) и умирать (разрушаться).

Это и есть история. Она освещена внутренним светом нашего понимания себя, мира, Бога. История состоит не из вещей, а из событий, то есть из изменений самого существования, из проявлений воли и представлений, из того, что имеет смысл и значение. Историю нельзя разделить на части, как вещь. И нет смысла говорить об истории вещи. История, как и Бог, одна — в качестве принципа и рамки самоопределения, мышления, воли.

«Своя» история, история человека — это его участие в единой истории культуры, мышления, цивилизации, это его связи с ними и их изменение, это то, как он видит и понимает историю в целом, понимая и определяя самого себя в ней. Неверно понимать историю России, историю русской цивилизации как то, что происходило только на её устоявшейся территории. Да ведь и границы менялись. Польша, например, длительное время входила в состав Российского государства. Является ли её история частью истории России? Разумеется! Мы помним, что Южный федеральный университет когда-то был Варшавским Императорским университетом, как не забудем мы и снесённый поляками кафедральный православный собор в Варшаве. История России — это история всего, что составляет Россию, всего, что повлияло на неё, всего, что определяет её прошлое, настоящее и будущее, всех вкладов мира в Россию и всех влияний и вкладов России в мир.

История России — это мировая история, приводящая к России и освоенная (присвоенная) Россией. История России — это сфокусированная в России История мира. Такой истории России у нас пока не написано.

Мы, например, толком не понимаем (и просто не знаем) исторического процесса возвышения и тысячелетнего существования Византии (то есть христианской Римской империи, Восточной Римской империи) как прототипа и источника нашей собственной культуры и государственности, в свою очередь принявшего историческую эстафету непосредственно у Древнего Рима.

Мы не понимаем некоторых источников своей революции. Того, что это был импорт в Россию английской революции — через Францию. У нас нет представлений о заложенных в буржуазную революцию средствах управления миром в целом и нами в частности, о механизмах, средствах и участниках экспорта-импорта. Во многом потому, что буржуазная революция продержалась у нас недолго — с февраля по октябрь 1917 года и с 1991 по 1999 год.

Мы не понимаем специфически романских источников нашего права и немецких — нашего социализма, как и их оппозиции английской линии либерализма и индивидуализма, а также английскому праву. Кое-кто вообще склонен думать, что права у нас нет и необходимо нам какое-то нигде не существующее «европейское право». Хотя, например, наш Гражданский кодекс мировая цивилистика признает лучшим из ныне действующих в континентальной Европе.

Мы не отдаём себе отчёта в том, что вышеназванные линии мысли — немецкого идеализма и английского сенсуализма-натурализма-материализма — не просто какие-то теории из «истории философии», а практические, конкурентные стратегии исторической борьбы — что хорошо понимал упомянутый уже Бертран Рассел, один из ключевых идеологов Запада. За этими линиями стоят, с одной стороны, линии Аристотеля и Платона в понимании человека — соответственно, как политического животного и как существа с причастной миру идей душой (что интеллектуально подготовило людей к христианской революции). С другой стороны, из английской и немецкой философий вытекают соответствующие исторические практики. Для Англии — борьбы за выживание острова — с неизбежной претензией на захват внешних ресурсов и контроль заморских территорий. Для Германии — стремления к предельно рациональному, системному использованию ограниченного ресурса при отсутствии пиратского и колониального «жизненного пространства». Гитлера и примкнувших к нему погубил отказ от этого принципа, попытка подражать войне на море и за морями на континенте.

Глядя на Россию как на орган мировой истории, мы понимаем, что о ней ничего нельзя понять в рамках исторической схемы «Античность — Средние века — Ренессанс — Новое время — Просвещение — Новейшее время». Абсурдность этой схемы и для самой истории, во временном и пространственном её измерениях, показал Шпенглер в «Закате Европы». От себя добавим лишь, что в современном сознании эта схема «прогресса» призвана обосновывать «неизбежное» избавление от веры в Бога, прежде всего от христианства, утверждение светских религий (включая экологическую), а