В то время нередко приводили рассказы самих смывщиков. «Там куча добычи, — вспоминал ассенизатор середины XIX века, — видали бы вы, что там попадается… Газ тоже веселая штука, скажу я вам. Только бух на спину и гляди, как что-то просвистит, и пламя понесется по сводам… Как-то утром, когда прилив спал, мы вышли на работу и подобрали ногу». Он помолчал и добавил: «Не деревянную, не подумайте».

Слив в канализации, 1851 г.

Несмотря на браваду и очевидную радость от работы, ассенизаторы не справлялись с обветшалыми стоками и их содержимым. В 1858 году в городе случилась «большая вонь». В тот период туалеты около четверти миллиона частных домов напрямую выходили в общественную канализацию, иными словами все отбросы немедленно попадали в Темзу, которая превратилась в зловонную открытую сточную канаву. Берега по обе стороны чернели от грязи. Однажды королева Виктория и принц-консорт Альберт решили совершить увеселительную речную прогулку, но через несколько минут нестерпимая вонь погнала их обратно на пристань. В большинство домов вода поступала прямо из Темзы и была коричневатая. Окна здания парламента были занавешены драпировками, пропитанными хлористым раствором, но и они, по словам тогдашнего премьер-министра Бенджамина Дизраэли, не полностью заглушали вонь «вод Стикса, смердящих невыносимо и ужасно». Это и был «невыносимый кошмар» Лондона. Премьер-министр однажды покинул зал заседаний в Вестминстере почти в панике, «с кипой бумаг в одной руке и носовым платком, крепко прижатым к носу, в другой, согнувшись почти вдвое, бежал от отвратительного запаха».

Подземный мир вырвался наружу. Всё то, что было извергнуто и отринуто, вернулось и жаждало реванша.

Парламентарии окончательно убедились, что санитарные условия XIX века вовсе не исправились, но только ухудшились по сравнению с условиями века XV. Они были обязаны предпринять глобальные меры, и немедленно.

Решение нашел Джозеф Базалгетт, главный инженер Управления строительством метрополитена. Он предложил построить разветвленную систему канализации параллельно течению Темзы, которая объединила бы трубы, ведущие к Темзе, и направила их содержимое за пределы города в водостоки Баркинга на северо-востоке Лондона и в Кросснес к югу от течения Темзы, в Эритские болота. Ему также удалось реконструировать мелкие сети существующих стоков. Пять основных смежных коллекторов располагались на различной глубине; самая глубокая — в 36 футах под поверхностью.

Строительные технологии, вид с Вик-лейн в Боу, 1860-е гг.

Кого-то мысль о вмешательстве в подземный мир повергала в ужас. Они верили, как сообщалось в издававшемся Чарльзом Диккенсом журнале «Круглый год», что новые стоки могут стать «вулканами из дерьма, грандиозной системой нечистот, готовой взорваться в любой момент от воспламенения зловонных газов и если не удушить, так отравить всех на своем пути». Им представлялся Аид, который вырвался во внешний мир. Но проект Базалгетта был доведен до конца. На полотне Форда Мэдокса Брауна «За работой» (1863), запечатлевшем героев-рабочих, изображены мускулистые мужчины, прокладывающие канализацию под Хит-стрит в Хэмпстеде.

Одна из наиболее глубоких систем пролегает от парка Рейвенскорт и Хаммерсмит до Кенсингтона, пересекает Бромптон-роуд и Пиккадилли и продолжает невидимый путь вдоль Стрэнда и Олдвич, после чего уходит под Сити и Олдгейт. Другая часть канализации начинается в Хаммерсмите, откуда извилистым путем направляется к реке Ли. Она проходит под Фулхэмом и Челси, затем попадает на насосную станцию, откуда держит путь к Милбэнк и парламенту. Потом канализационные трубы пересекают набережную Виктории, Блэкфрайерс и Тауэрский холм, после чего направляются в Уайтчепел и Степни. Эта система проникает в самые глубины города. Ее тоннели изобилуют изысканными архитектурными деталями и орнаментами, например, ступенчатыми краями сводов. Едва ли ценители смогут полюбоваться ими; их таинственность сродни разве что египетским пирамидам.

Общая канализационная система ведет к насосной станции «Эбби Милз» в Стратфорде. Ее оригинальное здание, в настоящее время используемое как резервное, построено в стиле, который называют «венецианская готика», «славянский» или «византийский» — с целью придать подобающе строгий вид тому, что относится к подземным тайнам.

Здание называли Храмом канализации, опять-таки связывая сакральное с подземным миром.

Другую насосную станцию, в Кросснес, описывают как «великолепный храм технических достижений», ее интерьер напоминает декор византийских церквей. Станцию «Эбби Милз» считали местом силы, «живописным, волшебным», как писал репортер «Дейли Телеграф» весной 1865 года, подтверждая в очередной раз, что подземелье — это потаенная сокровищница. Однако в той же статье, после спуска в безмолвный подземный резервуар, он пишет, что «оказался словно в челюстях притаившейся опасности, в ущелье пред долиной смертной тени».

Репортер подобрался к «мерзейшей клоаке в Европе, словно бессильный пленник, задыхаясь и желая выпрыгнуть наружу, обернувшись пантерой». Два образа подземного мира — магический и демонический — сливаются здесь воедино.

Весной 1861 года журнал «Обзервер» описывает проект Базалгетта как «самое грандиозное и великолепное сооружение современности». Его сравнивают с семью чудесами света. Проект охватывает 82 мили основных коллекторов и 1000 миль более мелких стоков. На строительство ушло 318 миллионов кирпичей и 880 000 кубических ярдов цемента. Сама система, с учетом некоторых улучшений и изменений, действует до сих пор. Кирпич, известный как синий стаффордширский по-прежнему держится крепко, схваченный портландцементом.

А еще Базалгетт понял, что река станет полноводнее, если ее сузить; в результате были построены набережная Альберта и Виктории. Наряду с архитекторами Джоном Нэшем и Кристофером Реном Базалгетт входит в пантеон героев Лондона.

Набережная Темзы по проекту Базалгетта, 1867 г.

Говорят, что канализация странным образом притягивает к себе людей, в принципе благополучных и здоровых. Многие совершают экскурсии по коллекторам Базалгетта — туристы в поисках сильных впечатлений. Но это требует подготовки и ритуального облачения: достающие до пояса болотные сапоги, шерстяные чулки до бедра, белый защитный комбинезон из промасленной ткани. В снаряжение входят и шлем-каска с шахтерским фонарем. Люди молча слушают, как им зачитывают список правил и предостережений. Их прогулки напоминают путешествия античных героев, когда живые спускались в царство мертвых, а потом возвращались в верхний мир с рассказами о своем нисхождении. Они вступают в настоящую преисподнюю.

Не так давно — в 1960 году — один наблюдатель, спустившийся под Пиккадилли, рассказал следующее: «Казалось, будто мы пересекаем Стикс. Туман проник вслед за нами с улицы и клубился над бесцветной зловонной рекой, похожей на воды Аида». Другой уподобил Флит, превращенный в канализационный коллектор, то выхватываемый светом фонарей, то вновь невидимый во тьме, знаменитым темницам Пиранези[13]. И не зря: одна из опасностей, которыми чреваты подземные прогулки, — оказаться в ловушке, под гнетом мрака. Сточные каналы могут порождать приступы ужаса и истерии.