litbaza книги онлайнРоманыУкраденное счастье - Тарокнахт Гонгопаддхай

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 9 10 11 12 13 14 15 16 17 ... 55
Перейти на страницу:

Бидхубхушон сел. Когда шум стих, Нилкомол, оказавшийся тут же, воскликнул:

— Ну и горда же хозяйка. Даже присесть негде. Так и не дала места. Пойдем-ка, поищем у других ночлег. — Сказать это раньше у него не хватило смелости.

Брахманам, которым так старалась услужить жена лавочника, было лет по двадцать. Пока Бидху пререкался с ней, оба усердно молились. Правильнее будет сказать, что молился один, все время с благоговением шептавший слова молитв. Из полузакрытых глаз его катились слезы. Другой же, хоть и преклонил колена, однако успевал бросать нежные взгляды на хозяйку и коситься на своего товарища.

Что и говорить, священный пламень знания незримо пылает в сердце каждого юноши, да вот беда — уж очень быстро угасает он от слез благочестия. Разгорится этот огонек примерно тогда, когда юноша идет в университет, померцает года два с половиной, а там, глядишь, и залило его слезами.

Брахман, глаза которого, как пламя лампы, колеблемое ветром, метались из стороны в сторону, сразу погрузился в молитву, стоило лишь хозяину переступить порог дома. А лавочник взглянул на них обоих и спросил жену:

— А это кто?

— Это брахманы, — поспешила она успокоить мужа. — Они учатся в колледже. Оставь их, пускай молятся.

— Подожди, — перебил ее муж, рассматривая молодых людей с недоверием. — Как ты смела их пустить в дом? Кто тебе сказал, что они брахманы? Не видишь, что это смутьяны! Какая у них каста! А ну-ка, «брахманы», вон отсюда! В моем доме не будет для вас места! Я правоверный хинду[33] и не желаю иметь дела с бунтовщиками. Вон, вон!

Пришлось брахманам прервать свои благочестивые размышления.

С ужасом смотрели они на громадного разъяренного лавочника, который грозился выгнать их. Куда они пойдут? На дворе глубокая ночь, места незнакомые.

— Кто вам сказал, что мы бунтовщики? — робко спросили они. — Мы учимся в колледже.

— Знаю я вас, вы учитесь и бунтуете. Нет у меня для вас места!

Брахман, который все время посматривал на хозяйку, подумал, что гнев лавочника направлен только на него, поэтому юноша не смел поднять глаз, а хозяин решил, что тот не обращает внимания на его слова, и так как они не уходили, хозяин схватил юношу за руку и показал на дверь:

— Я вам обоим по-хорошему говорю: уходите, пока целы, а не то… и он мотнул головой в сторону угла, где стояла толстая бамбуковая палка, — придется вам кое-чего отведать у меня. — Брахманы посмотрели на лавочника, на палку и, не говоря больше ни слова, оставили дом.

А хозяин, как только они ушли, оглянулся кругом и принялся ругать жену:

— А ты чего так суетилась? Словно родню встречала! Братья они тебе, что ли, что ты ради них все дела забыла? Прислуживала им, ну точно они святые какие-нибудь, а порядочных людей на улицу выставила!

Жена молчала. Ей тоже не понравилось, что муж при этих словах опять посмотрел весьма выразительно на бамбуковую палку.

Наконец лавочник утих и закурил свою трубку. Бидхубхушон, не говоря больше ни слова, принялся готовить ужин, а Нилкомол затянул свою неизменную песенку. После ухода брахманов и для него нашлось местечко в доме. Потом Бидху и Нилкомол поужинали и легли спать. Нилкомол сразу же захрапел, а Бидху все ворочался и не мог сомкнуть глаз. Уснуть мешали неотвязные мысли о покинутом родном доме. Да и новизна места не располагала ко сну. Ведь никогда до сих пор не уходил он так далеко от своей деревни.

Лавка стояла в стороне от других домов, окруженная огромными деревьями. Глубокая ночь, полное безмолвие повсюду. Даже шорох листьев в такой тишине отзывался громом в ушах Бидху. В углах заскреблись крысы, в воздухе заскользили летучие мыши. Бидху стало не по себе.

— Нилкомол, Нилкомол! — позвал он.

— Ты, наверно, хочешь из терпения меня вывести? — рассердился разбуженный Нилкомол.

— Слушай, Нилкомол! Покури немножко. Нехорошо так крепко спать в незнакомом месте, особенно в дороге.

— Почему же нехорошо? Ничего плохого я здесь не вижу. У меня красть нечего.

— Эх, не в том дело, Нилкомол! Я вот что хочу сказать: я тоже иду в чужие места и не знаю, что ждет меня. Тебе-то хорошо: у тебя такой талант, ты легко заработаешь деньги. А я ничего не знаю, ничего не умею. Вот если б ты поучил меня играть на скрипке, тогда бы я остался с тобой, а так — не знаю даже, идти ли мне дальше.

Стоило Нилкомолу услышать о скрипке или песнях, он сразу же преображался.

— Конечно, научу! Что тут говорить, — обрадовался он. — Хочешь, сейчас и начнем.

— Давай! Чем скорее, тем лучше. Показывай мне, с чего начинать нужно, — попросил Бидху.

Нилкомол взял скрипку, стал ее настраивать и сказал:

— Сперва послушай, как я буду играть и петь, — внимательно слушай, тогда быстро научишься.

И он опять заиграл и запел «Лотосоокого». А Бидху только того и надо было: теперь уж он совсем успокоился и под музыку без труда заснул.

ХЕМ И ШОРНОЛОТА

В округе Бордхоман жил когда-то богатый человек по имени Бипродас Чокроборти. От отца ему досталось наследство. Небольшое, правда, но в 1857 году он во время синайского восстания служил в комиссариате и здесь-то заложил основу своего благосостояния. Многие люди, разбогатев, становятся скупыми, но Бипродас не превратился в скрягу. Он любил тратить деньги. Значительная часть его средств уходила на религиозные обряды и празднества. Угождая богам и гостям, он денег не жалел. В доме его отмечали каждый праздник. Холи, Дурга-утшоб[34] и другие праздники справляли здесь торжественно и богато. Словом, Бипродас был религиозным человеком старой закалки, который наживал деньги, не задумываясь над тем, как они ему достаются. Никогда он не колебался, брать ему деньги или не брать, если представлялся такой случай. Брал где только мог; но, потратив их на жертвоприношения и другие благочестивые дела, считал, что потратил с пользой.

После смерти жены он оставил службу и стал жить на покое.

У него были дети — сын Хемчондро и дочь Шорнолота. Бипродас очень любил их. Прямо нужно сказать: не часто встретишь столь чадолюбивого отца. Он старался, чтобы дети не чувствовали отсутствия материнской заботы, и даже когда их кормили, всегда сидел рядом с ними. Как-то, было это еще при жизни его жены, он сказал своей матери:

— Знаешь, ма, я люблю Хема так же сильно, как ты меня. И прошу тебя: давай ему все, что только он захочет.

Праздник Пуджи[35] все стремятся встретить под родным кровом, и те, кто вынужден жить на чужой стороне, обычно к этому времени съезжаются домой. Хем тоже приехал на каникулы из Калькутты.

1 ... 9 10 11 12 13 14 15 16 17 ... 55
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?