отбивались от осмелевших животных, но добраться до Папы им не удавалось.  Мы по очереди обедали, но из гаража никто не выходил. Иногда были слышны удары молотком и звук работающей пилы. Наконец ближе к вечеру, когда начало темнеть, я услышала, как автомобиль несколько раз чихнул, потом звук стал похож на стрельбу, и наконец мотор взревел. Папа нажал клаксон и вэн победно загудел. Еще около часа мотор тарахтел. Потом заглох.  Папа и Кристофер усталые и грязные вошли в дом спустя несколько минут.

Им удалось! Мамины глаза сияли! Она обнимала меня и смотрела, как Папа и Кристофер, заперев дверь, снимают с себя измазанную маслом одежду. Стивен все расспрашивал про технические подробности, но я совершенно ничего не поняла. Все что было ясно, машина на ходу. Мотор работает, хоть и не весь, но ехать машина сможет. Завтра мы выезжаем!

Все были очень воодушевлены. Мама обнимала нас всех, Мальчики предвкушали путешествие, только папа устало улыбался. Улыбался!

Четверг 06.

Вчерашний Семейный ужин был последним в Нашем доме. Сегодня мы рассчитывали покинуть наше жилище и через день два оказаться у Дедушки в гостях.

 Папа написал записку для возможных путников и решил дом не закрывать. Я оставила свой дневник в укромном месте, рассчитывая, что когда вернусь домой, смогу вспоминать о событиях этой недели, несмотря на то, сколько времени мы будем отсутствовать и когда я вернусь. Но мы обязательно вернемся.

 Мы сложили еду и одежду у выхода из дома. Я взяла длинноухого. Стивена перевязали. Мы плотно поели, и Папа с Крисом, под нашими взорами со второго этажа, устремились в гараж. Свет в доме погас, папа сказал, что придется слить весь бензин из генератора, чтобы мы смогли уехать. Сейчас они, наверное, перекачивали бензин в машину. Прошло несколько томительных минут, и я услышала шум мотора. Волков поблизости видно не было и папа, выехав из гаража, припарковался прямо напротив входа. Мы быстро занесли все вещи в машину, Папа прикрыл дверь в дом, и мы отправились в путь!

Машина была старая и большая. Еще Дедушка возил на нем нашего Папу, когда тот был таким же, как я. Папа что-то ворчал под нос, машина ехала неровно, периодически виляя из стороны в сторону и сильно вибрируя, но каждый раз папа крутил рулем и машина снова ехала прямо.  Дорога была пустынна, ни других машин, ни людей, ни зверей мы не встречали на своем пути, так и доехали до отеля тети Марии.  Мы остановились. Папа рассчитывал узнать какие-либо новости и заправиться, но отель был закрыт. На двери висела табличка – папа прочел ее и сильно нахмурился. Что-то сказал Маме, и гримаса страха промелькнула по ее лицу, я спросила у Папы что там, он лишь сказал, что в городке пока нам не рады и надо поскорее ехать к дедушке.

Именно в этот момент я и увидела тебя, Муркис! Я увидела, как ты бежишь к нам из разбитого грузовика, проваливаясь в снег по самый хвост. Громко мурча, ты бежал прямо ко мне! Не знаю сколько ты просидел там, но вид у тебя замученный. Ты очень худой, мокрый! Когда ты кушал? Папа с Мамой не очень любят котов, но, когда увидели тебя, сказали, что это добрый знак и ты выбрал меня. Теперь ты здесь, с нами. Тебя покормили и согрели, мы тебя никому не отдадим!

Потом Папа собрал нас всех вместе снова, и мы поехали вверх, навстречу извилистому серпантину перевала. Чувствовалось, как сложно Папе дается дорога. Машина упорно не хотела ехать, иногда приходилось ехать немного назад и снова набирать скорость. Так мы проехали несколько часов, пока Папа не объявил, что мы на верхней точке и надо дать машине отдохнуть, а нам перекусить. Пока мы собирали быстрый перекус, Папа ходил вокруг и осматривал склоны, дорогу и недовольно цокал, поглядывая на небо. Я не понимала, что его тревожит. Небо было облачным, но ничего не предвещало беды. Мы прибрали за собой. Родители всегда учат нас беречь природу, и мы тронулись дальше. Через пол часа езды пошел снег, затем началась настоящая буря. Снег сильно закрывал обзор и машине становилось ехать все тяжелее. Папа успокаивал нас, говоря, что до заветной развилки осталось всего четыре или пять километров, как именно в тот миг, что-то хрустнуло, машина накренилась и резко стала заваливаться на бок.  Папа крутанул руль, и мы чудом не перевернулись, но вэн дважды развернуло, ударило о ограничитель и машина заглохла. Мы не могли проронить ни слова от ужаса.

Папа с минуту сидел неподвижно, крепко сжав руль, затем выдохнул и на секунду лег на него и закрыл глаза, потом поднялся, посмотрел на Маму и попробовал завести машину. Ничего, абсолютно ничего не происходило. Мама хотела было что-то сказать, но Папа поднял руку, показывая, что надо помолчать. А потом повернулся к нам и сказал, что надвигается буря, и оставаться здесь достаточно опасно. Может сойти лавина и нас погребет под снегом. До блокпоста совсем недалеко, он сейчас оденется и пойдет за помощью, а нам надо быть готовым к приходу спасателей. Мы не выдержали, и стали спорить. Мама говорила, что надо идти всем вместе. Папа лишь сказал, что это рискованно, и если он к концу бури не вернется, то, когда все успокоится, нам стоит вытащить из вэна все что горит. Поджечь и ждать помощи, если никто не придет, собираться и идти к поселку у подножия. Папа оделся, и вышел в бурю.

Так мы и остались, Муркис, одни. На улице темно как ночью, буря бушует очень сильно, порывы ветра наметают снег на стекла. Здесь темно и страшно, хорошо, что рядом есть Мама. Братья и ты, мой славный котик. Мы обнялись, накрылись одеялом и молились, чтобы все было хорошо.

––

Проклятье! События последних дней здорово выбили меня из колеи. Сначала этот скачок напряжения, потом гибель животных. Если бы не эти Волки мы бы спокойно дожили до весны, но не сидеть же в доме, как в осаде?

Я вышел из вэна, и закрывая лицо руками от ветра, прошел до отбойника и как по тропе шел вдоль него.

Нет. Сидеть в доме мы не могли, я теоретически, мог запустить трактор и доехать до города, но беда со Стивеном дала нам толчок в принятии решения. Волки, эти проклятые волки смешали мне все карты! Через укус ему могли занести бешенство. Если бы не это, я бы наделал приманок и перестрелял их к чертям собачьим, а