С тех пор как Яр Отшельник вернулся в мирлюдей, восточная граница Дремучего Мира осталась без защиты. Дремучие забыли,что когда-то она была самой опасной, ведь за все то время, что она находиласьпод надежной охраной невидимки, оттуда не поступало тревожных вестей. А междутем Яру неоднократно приходилось предотвращать шпионские вылазки приспешниковвосточного наместника, который отличался агрессивным нравом и территориальнымипретензиями ко всем своим соседям. Это был Хамсин - наместник Медных гор.

Он был титаном, как и Гавр, но ненавиделДемиурга неистовей и непримиримей, чем все остальные наместники. А еще поодному ему лишь известной причине он неистово ненавидел людей, порабощал их ииспользовал в своих личных целях. К людям он не имел ни жалости, нисострадания. Он не особенно почитал даже самого Лютого Князя, и Саргон почти неимел над ним власти.

Хамсин имел самую большую и злобную армию,притом, что обладал очень небольшой территорией. Места ему явно не хватало,зато амбиции росли с каждым веком. И вот перед ним явился реальный шанс и планзахвата Дремучего Мира, пока Гавр, занявшись своей новой игрушкой, оставилвосточную границу без защиты.

Беатриче поселилась в Дремучем Мире, и в немнаступили, наконец, покой и благоденствие. Гавр как будто стал чуть менеесуровым и заносчивым. Но он изменился отнюдь не впервые да и не вдруг. Егохарактер преображался так же медленно, как совершала свои движения земная кораи так же неотвратимо, как наплывали с севера на юг могучие ледяные глыбы.

Гавр будто бы обрел покой. Но покой странный.Это пугало и настораживало Беатриче. Это было не то непредсказуемое спокойствиепотухшего вулкана и не безразличная успокоенность закончившего свои суетныедела властителя. Это был тот самый навязчивый покой, за которым вскоре приходитскука. Памятуя о разговоре с Саргоном, она боялась, что Гавр заскучает и онаему надоест. Она раздумывала над этим и пыталась изобрести нечто такое, чтомогло бы хоть немного разбавить меланхоличную идиллию.

--Ты знаешь, что я люблю тебя большежизни?--спрашивала она Гавра.

--Да,--отвечал он сурово и мрачно улыбался.

Для него это был не секрет. Уже давно. Чем егоможно было взбудоражить? Чего он не видел за столько веков?

Беатриче иногда ненадолго уходила в Тварныймир, чтоб навестить родных, в том числе и Отшельника. Она все еще брала у Ярауроки.

--Ты делаешь большие успехи,--говорил ей дед,увертываясь от настойчивых и порой небезопасных ударов своей внучки,--или это ястановлюсь старее?

--Конечно же, первое,--скромно возразилаБеатриче.--Разве не заметно?

--Ну, хватит, устал...

Яр присел на скамью.

--Не подумай, что гоню тебя, но тебе некажется, что Гавр уже заждался? Ты здесь почти сутки.

Бет вздохнула.

--Раньше он начал бы скучать уже через десятьминут, а сейчас...Он и не заметит, пожалуй.

--Неужели между вами пробежала черная кошка?

--Да нет...нет. Все хорошо, только...Я будточувствую: он скучает. Кажется, я ему надоела.

--Тебе только кажется.

--Не кажется... Знаешь, он ведь ни разу неговорил, что любит меня... Все потому, что не может солгать...

Яр обзавелся семьей. Ладо помогла ему найтиславную женщину, которая когда-то в авиакатастрофе потеряла мужа и сына и чудомспаслась сама. Она сумела родить Отшельнику двух, на зависть молодым мамашам,здоровых и крепких мальчишек. В два года они выглядели на четыре, быливыносливы необыкновенно и один в один походили на своего отца.

--Зная, что ты любишь пускаться в разного родаприключения, хочу предупредить тебя,--сказал Яр.

--Ты о чем?

--Я по твоим глазам вижу: ты что-то задумала.Прошу только, не натвори глупостей.

--Ладно,--пообещала Беатриче.

У нее в голове действительно созрела смелаямысль, но пока еще не успела оформиться в реальный план действий. Даже Трояничего не знала сначала. Да и сама Бет все еще сомневалась...

--Я, между прочим, волнуюсь,--сказал Гаврраздраженно, когда она вернулась в Дремучий Мир.

По его тону, однако, это было не слишкомзаметно. Беатриче это сразу уловила.

--Не надо лукавить,--спокойно возразилаона.--Хотя, наверное, тебе очень хотелось поволноваться, но ты ведь уверен вомне и в том, что я могу за себя постоять.

--Я волновалась вовсе не из-за того, что стобой может что-то случиться.

--Ну-ка, ну-ка. Ты действительно переживал?Из-за чего же?

Гавр нахмурился, не желая излишнесентиментальничать, и ответил коротко:

--Ты можешь не вернуться домой.

Бет даже вскрикнула, радуясь этим словам и нескрывая своего ликования. С разбегу запрыгнув к нему на руки, она повисла наего шее и прижалась к жесткой щеке. А через минуту тихого безмолвия осторожноспросила:

--А что если я действительно не вернусь?

--Я отправлюсь тебя искать.

--Ты так говоришь, потому что знаешь, что яхочу услышать.

--А я знаю, что ты знаешь.

--Тогда, к сожалению, этот разговор, как и всепрочие, бесполезен,--с печальной иронией произнесла Беатриче и встала на ноги.

--Ты стала сомневаться во мне?

--Нет! Что ты...

--Не пытайся меня обмануть. Ты же знаешь, чтоэто невозможно.

--Я не сомневаюсь, нет. Просто мне кажется, чтоты начал скучать.

Гавр сделал удивленное лицо.

--Скучать!? За столь долгую жизнь я пережилстолько всего, что - то, что ты называешь скукой, для меня отдых. К сожалению,краткий.

--Краткий? Ты о чем?

Наместник сдвинул брови и пробурчал:

--Ладно, не бери в голову...Знай только, что яотнюдь не скучаю, а радуюсь желанному отдыху.

--Да, я понимаю,--грустно ответила Беатриче иснова вспомнила разговор с Лютым Князем.

"Он лукавит",--подумала она и послалаГавру самую искреннюю и преданную улыбку, на которую только была способна.

Саргон даровал Беатриче бессмертие, но лишь дотех пор, пока это будет нужно Гавру. Ведь она была его женщиной. Кто знает, чтолучше: не думать о времени, потому что оно не властно над тобой или со страхомсчитать уходящие навсегда секунды и каждую из них почитать за драгоценныйалмаз, живя полной небессмысленной и небесполезной жизнью.