Замыслив грандиозный поворот северных рек, Минводхоз поторопился вгрызться в землю Калмыкии каналом «Волга — Чограй», не дожидаясь одобрения проекта. Главохота РСФСР ощетинилась всеми стволами: трасса канала и его усы многократно перережут миграционные пути сайгака!

Против рытья сплотились — не разлить водой! — геологи, геофизики, экологи, зоологи. Загорячились степенные члены-корреспонденты и академики. Поднялась астраханская общественность, обеспокоенная обмелением Волги и засолением Каспия. Демонстрация волжан прибыла на строительство и воткнула в свежие отвалы транспаранты: «Нет Волге — Чограю!», свято веруя, что о них споткнутся тридцатитонники «БелАЗы» и шагающие экскаваторы.

А Минводхоз слушает да копает. Автору данных строк удалось на пяток минут заговорить зубья копателям, и этим он горд без памяти. «Роется новая братская могила для сайгаков!» взмахивал найденным в степи рогом, как клинком бывший москвич, а ныне друг степей — молодой инспектор Андрей Двуглов.

Потеряв головы, животные приобретут ум и в конце концов тоже отвернутся от канала-страшилища и его усов. А куда бежать? Путь тюльпанам один — на юг, в барханы, которые сайгак извечно сберегал только на студеное время, — корму там не ахти как богато. А выбив колючки копытами раньше времени, как зимовать? Тщедушный сайгак утер хобот мамонту — пережил его, приспособившись к катаклизменной природе. А мы теперь древнее животное безжалостно за горло. Вот и скудеет раздолье. За пять лет поголовье сократилось без малого вшестеро! И на самолете не скоро разыщешь ныне в степи грациозное стадо.

Вроде все согласны, что необходимо сберечь калмыцкой степи его «рогатый тюльпан». При разумном «садовничестве» этот цветок песков может внести весомую диетическую лепту в Продовольственную программу. Однако, скандируя голосовыми связками «за», ножом распарывают тонкий, как хром, травородный слой замышленных природой пастбищ. Кто, наконец, образумит Минводхоз и Агропром, кипучая деятельность которых в калмыцкой степи метко оценена населением: посеяла баба репу — выросла бузина.

Вооруженные приборами ночного видения, охранники сайгаков отважно проводят жизнь в степи, недосыпая и недоедая, сражаются за каждую голову современника мамонта. А мы вот на самолете стоимостью в полторы тысячи за световой день кружим в небе, по-орлиному высматривая юрких, как грызуны, злодеев. Благородно, разумно. Но не оберегает ли бдительная инспекция шкуру уже убитого зверя?

ВОР НА БЛЮДЕЧКЕ

I

В цехе № 5 трикотажной фабрики тяпнули кофточку.

— Какая разиня ее увела, — сплетала пальцы бригадир Алиса Михайловна Чернова, — Маня или Кланя?

— Ага, гадай теперь на кофейной гуще, — откликнулась проходившая мимо работница.

— Не, на кофейной гуще гадать не станем, — твердо сказала бригадир. — Старо. Придумаем что-нибудь поновее.

Скликнув в кружок бригаду, Алиса Михайловна зашептала им что-то в уши — горячо и мобилизующе.

II

Нарядные новогодние звезды смотрели вниз. Внизу спал мощный индустриальный город. Он видел сны. Крохе Сереже снилось, что он примеряет шлем космонавта, студенту Мите — умный, добрый робот, который мог бы спихнуть за него сессию. Лектору-атеисту снилось: его пригласили прочитать лекцию на Марсе.

А в это время на одной из заснеженных улиц областного города скользнули озирающиеся тени. Вскоре тени столкнулись:

— Это вы, бабоньки? Фу, как вы меня напужали!

Алиса Михайловна, пропуская в квартиру по одной своих работниц, предупреждала свистящим шепотом: «Тш!»

Потом бригадир сделала перекличку:

— Вера Ларионова здесь?

Здесь.

— Шура Машина? Так, хорошо. Никулина? А где Горюхина Тася? Не пришла? Странно, очень странно.

До полуночи сидели, зевали.

В 12.00 весь сон как рукой сняло.

Отрешенно билось пламя свечи. «Блюдце, блюдце, не дай обмануться», — шептала Алиса Михайловна. Пар пять глаз склонились над столом и с охотничьим блеском следили за блюдцем, которое двигали в две руки по кругу, нарисованному на клочке бумаги. В круге — весь алфавит от «а» до «я». На какой букве остановится стрелка, намалеванная на блюдце сажей?!

Кроха Сережа уже мчался в ракете к звездам. Студент Митя, успокоенный тем, что за него сдаст сессию робот, спал как убитый, лектор-атеист пил брагу с марсианами.

Гадалки гадали.

— Вот она воровка, как на блюдечке! — воскликнула сиплым гласом пророка Алиса Михайловна и, описав перстом дугу, ткнула в клочок бумаги.

Все ахнули.

— Горюхина Тася! Так вот почему она не пришла на гадание!

III

Не успела аппаратчица Тася Горюхина перешагнуть порог цеха, как ее вызвали к начальнику.

— Ай-ай-ай, — страдальчески поморщилась начальник цеха Зинаида Крытова. — Такая молодая! У родного коллектива!

— Вы это о чем, Зинаида Васильевна? — не поняла Тася.

— О кофте, которую ты утянула.

— Кто вам сказал, что я взяла?

— Блюдце, — ввернула присутствующая в кабинете бригадирша Чернова. — Все как на духу рассказало. И даже то, что ты ее за 30 рублей продала.

— Никакой кофты я не брала.

— Не брала? — хитро прищурилась Алиса Михайловна. — А почему тогда, скажи, на гадание не пришла? Плати по-хорошему в тройном размере за кофту!

Тася пригрозила подать на блюдце в суд за клевету. Но в цехе на нее дружно поднасели работницы, участвовавшие в гадании, и Тася со слезами выложила тридцатку.

Скоро в цехе пропала цевка с шерстяной пряжей.

Гадание устроить не успели. Работники ОБХСС произвели обыск в квартире бригадирши Черновой. Там обнаружились и цевка с пряжей, и кофточка.

ТЮЛЬБОЙ

ЛЕДОВЫЕ ПОСИДЕЛКИ

Прознав, что я собрался на зимний промысел морского зверя, бывалые друзья доблестно вызвались снабдить теплыми унтами и полушубком на собачьем меху. И дали полезные советы, какими растираниями пользоваться при обморожении.

— Опасайся прямого норд-оста! — отечески наставляли тертые землепроходцы.

А я уложил в «дипломат» элегантные очки от солнца и вылетел… на юг.

Может быть, арктический атомный ледоход — хорошо, но ЗРС, уверяю, лучше. Легкое зверобойно-рыболовное судно «Тюлень-8» само отважно кромсает лед много толще яичной скорлупы и регулярно предоставляет возможность поразмяться команде. В самый неожиданный момент. Звездной ночью чересчур застойные льды северного Каспия намертво воспрепятствовали нашему продвижению вперед, и вахтенный пригласил всех, кому плохо спится, на физпроцедуры. Следом за капитаном мы сигаем на ледяной панцирь (попробуй спрыгнуть с борта атомохода!) и, задевая баграми-пиками за Большую Медведицу и созвездие Гончих Псов, принимаемся вырубать судно из крепких, но холодных объятий. Лед рубят — щепки летят. От пик. Закончив далеко за полночь утреннюю гимнастику, команда заснула, почему-то позабыв принять снотворные пилюли.

Тяжелый багор не смог свалить с ног только капитана Анатолия Байкова. Стоя у штурвала в домашних шлепанцах, элегантный капитан водит пышным