Стоп, стоп, куда ее несет! Никто о ее настоящих взглядах не спрашивал! Назад, в образ!

Но тетя Зина неожиданно подхватила:

– Точно-точно! Володечка на моих руках вырос! Я сестре помогала его воспитывать, а отец был человек творческий, ему совсем было не до него. – И вежливо поинтересовалась, где Каринины родители.

Карина даже пожалела тетю Зину: как ни повернет, все не в ту сторону.

Пришлось рассказать в нескольких словах, что родители похоронены в таджикской земле, что они были уже очень пожилыми, и то, что других подкосило – гражданская война, резня девяностых годов, нищета, – их добило окончательно. Нет-нет, грабежа и издевательств они избежали, отсиделись в селе, у маминой сестры. Та много лет работала учительницей и была там единственной русской и муалиме – самым уважаемым и авторитетным человеком. Можно считать, что еще повезло. Мама была рядом со Свято-Никольским собором во время взрыва, но не пострадала, а сердце – кто его знает, отчего оно не выдержало. Может, больше от лозунгов «Русские, оставайтесь, нам нужны рабы» и от того, что они стали людьми второго сорта.

Хорошее дело – игра. Обо всем этом рассказывала положительная Володина девушка – а сама Карина, пожалуй, не смогла бы. Но замалчивать историю семьи не годится – у положительной девушки должна быть хорошая родословная, приличные родители. Тем более что это действительно так…

– А как же, вы говорите, квартиру там продали, и хорошую? – продолжала тетя Зина удивляться Карининой бездомности и с недоверчивым удивлением выслушивала, что полученной суммы хватило только на дорогу до России. – Что же вы тогда у Антонины Петровны не живете! – возмутилась она. Оказалось, тетя Зина прекрасно знает Каринину белогорскую тетку. – Такая дама принципиальная. Бессменным парторгом была у нас в НИИ!

Это, должно быть, похвалы.

– И сама, главное, чуть не круглый год живет на даче, а квартира пустая стоит! Что же вы скитаетесь по чужим углам, как будто без роду без племени! Единственная племянница самой Антонины Петровны!

Возмущение было таким искренним, что пускаться в объяснения явно не стоило, чтобы еще больше не увязнуть. Например, сообщать, что у Карины даже нет ключа от тетиной квартиры, и когда тетя разрешает иногда у нее переночевать, то оставляет ключ у соседей. У Аниной мамы, Светланы Даниловны, живущей напротив. И так унизительно всегда его забирать и возвращать… Хотя и Антонину Петровну можно понять: мало ли, что Карина – дочь ее родного брата, может, она проходимка какая-нибудь, кто ее знает, сомнительную компанию приведет, вещи вынесет, подушкой накроет. Тетя с самого начала держала бедных родственников на расстоянии, и они так и не сблизились. А редкие официальные визиты совершенно не прибавляли тепла.

Но тете Зине было достаточно информации, в том числе невысказанной, чтобы представить истинное положение вещей. А когда в разговоре просочилось, что Карина к тому же понятия не имеет, где теткина дача, которая оказалась здесь же, неподалеку, на Белой Горке, она и вовсе исполнилась праведного гнева:

– Ну, не ожидала от нее! А сама урожай не знает, куда девать! Яблоки в этом году мешками закапывала!

Вот еще номер – выходит, Карина нажаловалась-таки на тетку. А тетя Зина теперь запросто может раззвонить о недостойном поведении бывшего парторга! И Карина поторопилась нейтрализовать ситуацию:

– У нас никаких претензий! Она же единственный родной человек. Какая есть – и ладно, и спасибо. Прописала нас у себя – это большое дело. А что же мы об именинах забыли? И об имениннике? И о торте?

Тетя Зина, всплеснув руками, потащила остывший чайник на кухню, но быстро вернулась с очередным вопросом:

– А у вас, Кариночка, когда именины? Такое имя необычное… Оно вообще православное?

Карина рассмеялась:

– Я не таджичка! А имя это интернациональное, оно в разных странах встречается. Это мама хотела мне дать какое-нибудь редкое имя. Она работала переводчицей в «Интуристе», одно время много общалась с болгарами, и ей очень нравилось имя Рада – но папа был против. Тогда мама начала предлагать варианты один чудней другого, и на Карине он сдался – и не слишком вычурно, и на русскую Арину похоже… А именины бывают только у католических Карин. Есть отдельное мнение, что у православных именины в августе – но это не точно, и я не отмечаю никогда.

– Тогда присоединяйся к моим именинам, – предложил Володя, – мне не жалко. Будем каждый раз вместе праздновать. А тетю Зину – к твоей тетке отправлять, – добавил он позже, провожая Карину на электричку, и пояснил: – Она тоже на даче круглый год живет, у наших тетушек участки рядом и общий забор. А ко мне она заявляется, чтобы дом паутиной не зарос, а я не умер с голоду.

И еще объяснил, словно извиняясь за назойливость тети Зины, что та всегда кого-нибудь опекает и иначе не может. Сейчас остался единственный объект – он, Володя.

Две сестры, Зина и Зоя, никогда не разлучались, но жизнь их протекала совершенно по-разному. Младшая, едва окончив школу, вышла замуж, а старшая на это так и не решилась. Казалось, ей просто некогда: бурная общественная деятельность сначала в институте, потом на работе в НИИ, и младшенькую не оставишь, у той ребеночек сразу родился – да она сама еще ребенок! Ей учиться надо, а кто с Володенькой поможет и с хозяйством – уж ясно, что не муж-оболтус, творческая, видите ли, натура! И на работе без нее пропадут и не справятся, во всяком случае, не распределят, как она, путевки на отдых и места в детских садиках – так, чтобы все справедливо и все довольны. Тетя Зина была профсоюзным лидером и вместе с Антониной Петровной активно налаживала жизнь коллектива, забыв про собственную, а еще – жизнь сестры, а теперь – племянника.

Карина поняла, что это не просто старушка, которая везде сует свой нос, а человек, профессионально занимающийся чужими делами.– У нее вся стена в почетных грамотах, обоев не видно, – добавил Володя, и она, вспомнив теткину комнатку, понимающе улыбнулась.

ПОСТОЯНСТВО ПАМЯТИ

Голубь «кофе с молоком» снова пасся рядом с калиткой, неторопливо переступал босыми ножками, несмотря на мороз в двадцать пять градусов. А Карина спешила, накинув меховой капюшон и закрыв им все лицо до самых глаз. У крыльца ее встретило такое же мохнатое существо с так же далеко упрятанными глазами и залаяло басом. Тут же вышел Володя с улыбкой для Карины и повелением замолчать для лохматого.

– Еще одна дворняга! – изумилась Карина. – Черная! Где ты их таких набрал? Почему у тебя в собаках одни дворняги?

– А я и сам дворняга, – невозмутимо отвечал Володя, проводя ее в прихожую и помогая снять куртку. – Отец занимался нашей родословной и раскопал, что мы самые что ни на есть мужики, из бывшего села Благовещенского, где теперь музей-усадьба. И предки были мужики, и их предки – никакого разнообразия. Некий Голован в самых древних бумажках числится – наверное, соображал хорошо или просто башка была большая. И когда после перестройки все запели про поручика Голицына и корнета Оболенского и начали искать дворянские корни или на худой конец купеческие… Рассказывать, что бабушка перед смертью открыла заветную тайну о происхождении – мы, мол, не из простых… В общем, есть один деятель, который родословные известным людям рисует, древа там всякие – он и к нам приезжал. Нажился, шельма, – народ почему-то повелся на эти цацки, в дворянское собрание всем захотелось, в благородные, в ряженые. Я думал, отец пенделя ему даст вот с этой лестницы – а он только хохотал как сумасшедший, а потом напоил древодела и сам с ним напился. И не захотел быть дворянином.