— Дед его там, — пришла на выручку другу та самая беззубая Мэри.

Меня чинно водили между могилок, знакомя со своими давно (и недавно) почившими родственниками. Нет места более поэтичного чем сельское кладбище в середине осени. Каркает воронье, шуршат листья, завывает ветер и… резвятся детишки.

— А там чей предок? — уточнила я, ткнув пальцем в полуразрушенное надгробье.

На нем не было ни даты ни имени, только могильный камень, почти полностью поросший мхом, но вокруг него было аккуратно выкошена трава и расчищены листья.

— А мы не знаем, — на правах заводилы, пояснила Мэри, — этот камень был тут, когда Лингро только строили. Так и решили, что тут быть кладбищу. Говорят, тут похоронен какой-то колдун, которого выгнали отовсюду за страшные злодеяния.

— Или он сбежал от властей и помер с голоду! — без запинки заявил Тоби.

— А другие говорят, тут умер первый старатель, который открыл шахты с серебром, — высказал свою теорию еще кто-то.

— Он потерял любимую и умер от горя, — шепнула Лиззи.

Дети замолчали и глянули на девочку. Она не смутилась и только пожала плечами, будто сказала о том, что точно знала.

— Он ее убил, — завершила свой рассказ Лиззи и пошагала к другой могилке.

Мне впервые за долгие годы захотелось осенить себя защитным знаком. Ребенок говорил жуткие вещи и не боялся этого, словно сказанное было нормой. Дети на все эти заявления реагировали спокойно, впрочем, они и на надгробия так же реагировали…

Меня повели в сторону «особенно интересного» склепа, но взгляд раз за разом возвращался к обветшалому надгробию. Солнечные лучи опускались с неба снопом и растекались по засохшей траве, создавая странную оптическую иллюзию. Я даже забуксовала на миг, не поверив, что вижу очертания фигуры в ярком свете.

Мужчина стоял у могильного камня и смотрел нам вслед. Белые волосы трепал ветер, а в искрящихся, льдисто- синих глазах затаилась тревога. Взмах полупрозрачной руки и видение приложило указательный палец к губам, словно призывало меня к молчанию. Еще ни разу в жизни я не испытывала такого ужаса. Я никогда не верила ни в богов ни в мистику, отец и учителя научили меня верить только фактам и тому, что можно потрогать и изучить. А сейчас мои жизненные устои с грохотом рассыпались о то, чему я даже название дать не решалась.

— Призрака увидели? — засмеялся кто-то из детей.

Я рассеянно мотнула головой и потянулась проверить у себя температуру. Лоб холодный, жара нет. Я снова обернулась к могиле, но там оказался все тот же привычный пейзаж и замшелый камень, а видение, чем бы оно ни было, исчезло.

— А у вас еще есть места для прогулок? — дрожащим голосом уточнила я, — только не заброшенные дома и не проклятые амбары!

Эти слова заставили повеселевших детишек приуныть. Но мы с Сахарком вряд ли пережили бы еще одну познавательную экскурсию среди холодящих кровь развалин.

— Алый лес? — пожал плечами Тоби.

Интересно, а заикаться он начал до того, как стал ходить по разным жутким местами, или после? Меня опять схватили за руки и поволокли туда, где красиво и нет могил. Все же, зря я сегодня пошла знакомиться с городком. Мне бы сейчас к любимым книгам и креслу у окошка. Кладбище осталось позади, а под ноги уже ложилась шуршащая от мелких камешков тропинка, и запах прелых листьев все ярче ощущался в прохладном воздухе.

* * *

Алый лес дышал покоем. Его так назвали из-за кленов, с яркими, алыми словно кровь, листьями. Когда солнечные лучи пронизывали их кроны, казалось, что весь лес заливает кровь. Вот и сейчас Лиам наслаждался алыми переливами на траве.

День был морозным и ясным, в синем небе, гладком, как атласная ткань, не было ни облачка. Самое время было отдохнуть и собрать разбегающиеся мысли в кучу. А еще унять гнев, клокотавший в душе. В этом и помогала медитация, ставшая привычным занятием для шерифа Нордвуда.

Лиам прекрасно знал, кто подсылал гномов в шахты, знал зачем, и самое мерзкое — мало что мог сделать или доказать. Мэр Лингро мистер Мортинс сделал все, чтобы никто не смог даже подумать о том, что он или его сын Эрик были замешаны в подобной мерзости.

Вот и Лиам мог со своими догадками сколько угодно скрипеть зубами, но предъявить наглому толстосуму ничего не мог. Единственный способ повлиять на ситуацию — сломать самодовольным родичам что-то из конечностей, но тогда бы сесть пришлось шерифу. Такой план мистера Нордвуда не устраивал, а потому оставалась только медитация.

Пальцы перебирали воздух, словно невидимые струны. Ветер льнул к Лиаму, жался к плечу как верный пес, заждавшийся хозяина, забирался колючим ежом под плащ, шаловливо надвигал на глаза шляпу. Оставалось только представить, что сила все еще жива в теле бывшего мага, а не истаяла последней искрой давно в прошлом, когда лорд Нордвуд был повелителем ветров, а не загнанным на окраину мира неудачником.

Но лучше уж так, чем остаток жизни провести среди тех, для кого он всего лишь калека. Ловить на себе полные жалости взгляды тех, с кем Лиам привык общаться на равных.

Лиам часто вспоминал тот бой, когда ему пришлось выбирать между своей жизнью и жизнями нескольких сотен людей. Он мог отойти в сторону, передохнуть, оставив под огнем несколько воздушных судов. Так делали другие маги и имели на это полное право. Они могли. А он? Смог бы он жить с мыслью, что предал друзей? Ответ тогда дался ему удивительно легко и не вызывал сожаления спустя годы.

Только тоска по прошлой жизни, когда воздух подчинялся ему, иногда отравляла дни бывшего лорда Нордвуда. А еще больно резало любимое Мхорой «лорд ветра». Но шериф прощал другу эту вольность. Пусть хоть так, но он ощущал себя все тем же Лиамом, который мог остановить своей силой эскадрилью. Насылал туманы и грозы, застилал обзор снегом. Когда-то. В иной жизни…

Пальцы привычно закололо, словно по мышцам прошла судорога. Руны на коже вспыхнули серебристым светом, заблестели на солнце искрами силы и осыпались на траву, покрывая пожелтевшие побеги тонким слоем инея. Лиам даже глазам своим не поверил, проводя рукой по хрупкому серебристому кружеву. Это было… чудо…

— Добрый день шериф Нордвуд, — зазвенели в кустах звонкие детские голоса.

От неожиданности мужчина даже присел, в первую секунду схватившись за револьвер. Суровая жизнь Лингро научила Лиама действовать молниеносно. Вдох. Выдох. Нордвуд тяжело вздохнул, пытаясь унять дрожь в напряженных пальцах. Давно его так не потряхивало, словно он впервые ощутил собственный дар.

«Малолетние демонята», а иначе шериф не именовал эту банду, уже вышли из зарослей и с любопытством таращились на шерифа. Нордвуд знал, что детишки часто подглядывают за ним на тренировках или на вот таких вот медитациях, но никак не ожидал увидеть среди них свинью. Ее держала Мэри. Взгляд против воли стал искать низкорослую фигуру с взъерошенными волосами. И она нашлась. Доктор Роквул стояла у клена и неловко поправляла полы щегольского пальто цвета «баклажан».