— Говорить можешь? — спросила я.

— Могу, — устало выдохнула она. — Маму и детей уложила, а у Кости сегодня ночное дежурство. Ты как? Чего-то опять невеселая.

— Да веселиться пока не с чего, — и я детально пересказала ей события сегодняшнего дня.

— Не торопись отчаиваться, — выслушав, резюмировала моя подруга. — Может, еще сработаетесь.

— Даже и пробовать не собираюсь, — отрезала я. — Овчинка выделки не стоит. Уеду к Роману. Брошу все. Черт с ней, с Москвой.

В трубке долго висела глубокая пауза. Наконец Мила каким-то странным голосом осведомилась:

— Неужели так плохо?

— Что плохо? — растерялась я.

— Твоя работа, естественно, — продолжила Мила.

— С работой действительно облом. Главное, даже не поборешься. Вика все равно в любом варианте окажется правее. Да и без Романа паршиво. Я это вдруг поняла.

— Вдруг? — голос моей подруги прозвучал страннее прежнего.

— Милка, да ты не расстраивайся, — начала я убеждать ее. — Конечно, мы с тобой друг без друга будем скучать. Но я же не на другой конец света уезжаю. Я в гости приезжать буду, да и ты ко мне выбирайся. Летом. С детьми. На фрукты. А в остальное время проблем с общением нету. Интернет существует. А глядишь, через несколько лет мы вернемся.

— То есть ты с Романом уже помирилась?

— Еще нет, но это, сама понимаешь, не вопрос. Просто поймать его сегодня не успела.

— А-а, — задумчиво протянула она и снова умолкла. Такая реакция меня насторожила. Я-то не сомневалась, что Мила меня поддержит.

— Слушай, подруга, я что-то не понимаю.

— Чего ты не понимаешь? — переспросила она.

— Твоей реакции.

— При чем тут моя реакция. Твоя жизнь, тебе и решать.

— Но тебе мое решение почему-то не нравится.

— Ты хочешь честного ответа? — спросила она.

— Естественно.

— Только, пожалуйста, без обид. Не знаю уж, зачем я тебе это говорю. Не люблю вмешиваться в чужую жизнь. Но мне кажется, ты собираешься совершить большую ошибку. Первое твое решение остаться в Москве без Романа было гораздо более правильным.

Вот так номер! Еще недавно она почти осуждала меня за то, что я не стала «женой декабриста». И вот теперь, когда я подумала и решила, что готова стать именно такой, преданной мужу женой, она опять недовольна!

— Растолкуй позицию, — потребовала я. — Я чего-то не понимаю.

— Ой, не хочу я лезть в ваши дела…

— Начала, так договаривай.

Милка несколько раз вздохнула.

— По-моему, вся беда в том, что ты его просто не любишь.

— Ну ничего себе! Я же решила все бросить и к нему собралась.

— Решила, но только после того, как у тебя на работе разладилось.

— То есть, по-твоему, я собираюсь вступить в брак по расчету? Может, ты в чем-то и права. Но разве не знаешь, что браки по расчету — самые крепкие.

— Расчеты тоже бывают разные. И я боюсь, от твоего ты не станешь счастливой. Ваши отношения явно закончились.

И тут меня посетило кошмарное озарение.

— Милка, ты что-то знаешь? Не скрывай, скажи! У него уже появилась другая? Признавайся! Ты все-таки Костю уговорила? Он звонил, узнавал?

— Юля, ты что! Никто никому не звонил и ничего не узнавал. Я просто высказываю свою точку зрения.

Тревога моя усилилась, и я закричала:

— Не верю я тебе! Ты что-то скрываешь. Лучше скажи честно. Не надо меня успокаивать. Все равно ведь узнаю. Лучше от тебя, чем от кого-нибудь другого.

Однако Милка упорно стояла на своем. О Романе она ничего не выясняла, и никаких слухов до нее не доходило, а она лишь высказывает свою точку зрения.

В тот вечер мы впервые за многие годы нашей дружбы почти поссорились. У меня почему-то никак не получалось ей поверить. И впервые за долгое время разговор с ней не принес мне облегчения, а наоборот, разбудил тревогу. Я вновь и вновь названивала Роману. Он продолжал оставаться недоступным, и тревога моя переросла в настоящую панику. Неужели я опоздала?

Дозвониться мне удалось только на следующий день.

— Роман, — едва услыхав его голос, начала я. — Большое спасибо за деньги.

— Не за что, — отозвался он вежливо, но сухо. — Теперь ты довольна?

— Ой, ну хватит, не обижайся. Погорячилась, наговорила глупостей.

— Совершенно не обижаюсь. Все в порядке. — Он говорил со мной, как с чужой, словно мы были едва знакомы. Неужели так глубоко обиделся?

— Ой, Роман. И вообще дело не в деньгах. Я тут долго без тебя думала и поняла, как была не права.

Нет реакции. Выжидающее молчание в трубке, и только.

— Роман, как ты отнесешься к тому, что я все же к тебе приеду?

Молчание. Потом он закашлялся, явно выгадывал время, чтобы найти ответ.

— Знаешь, я теперь понял, что слишком поторопился, а ты во многом была права.

— Я была не права, — поспешила я заверить его. — Черт с ней, с этой Москвой. Главное, чтобы мы с тобой были вместе.

Хоть после этого мог бы обрадоваться. Как бы не так.

— Тут ситуация складывается не так просто, как мне оттуда казалось, — сказал он в ответ на мою пламенную речь. — С квартирой пока проблемы. Дом только достраивается, потом ремонт надо делать.

— Вот я приеду и займусь.

— Да я ведь пока у родителей поселился. А у них такая теснота…

— Ну давай пока в гостинице. Или снимем. Я московскую квартиру кому-нибудь пересдам и приеду…

— Не вздумай! — проявил он первую за весь наш разговор эмоцию. — Я точно знаю, хозяйка будет против. Юля, ты извини, пожалуйста, я не могу сейчас больше разговаривать.

Он отключился, оставив меня в полнейшем недоумении. Я ждала от Романа чего угодно — упреков, обиды, грубости, наконец, но только не этого холодного равнодушия. До такой степени оскорблен, что не готов сразу простить? Но ведь нас связывают пять

прожитых вместе лет. Нельзя же из-за одной моей глупости выкинуть их псу под хвост. Да и чем я так уж перед ним виновата? Я ведь ему не изменила. Ну да, испугалась. Но и он тоже хорош. Решил вдруг разом все наши планы перевернуть вверх тормашками. Главное, теперь-то ему что не нравится? Я готова все бросить и приехать, а он мне в ответ твердит какие-то глупости, что жить негде. Жилье, если деньги есть, даже в Москве найти не проблема, а уж в Краснодаре подавно. И главное, никакой радости. Словно я ему навязываюсь. Или характер показывает? Проучить меня решил? Вполне в мужском духе. У них это, кажется, называется: «чтобы ей дальше неповадно было». Если так, надо перетерпеть. Вот перезвонит, буду с ним поласковее. Я же знаю его: он долго дуться не умеет.