і відти з’являлась голова котрого-небудь “наблюдателя”, або необережний шелест виявляв чиє-небудь “наблюдєніє”. На чолі школи стояв полковник Гаммер, перекладений для кращого вигляду на “Молотова”[9], груба скотина, котрий попсував нам немало крові і не хотів уступитись навіть тоді <…>, коли саме вище воєнне начальство, у котрого Центральна рада зажадала опорожнения будинку, наказало школі переїхати кудись до Криму»{117}.

13 (26) марта на заседании Центральной Рады приняли решение повесить на здании Педагогического музея украинский национальный флаг{118}.

О своем первом приходе в Центральную Раду Грушевский вспоминал:

Першого ж дня Ф. І. Крижановський був у мене – офіціально, як заступник голови Ц[ентральної] ради, повідомив, що Ц[ентральна] рада чекає мого прибуття як голови на своє засідання в своїм новім приміщенню в Педагогічнім музею, де паралельно, саме того дня, здається, розпочинає свої наради кооперативний з’їзд Київщини, на котрий мене теж запрошують. Я подякував і заповів свій прихід на другий день, тому що здороживсь, та й не маю в чім вийти після свого пожару. Другого дня в передвечірнім часі, коли збиралася Ц[ентральна] рада, я пішов з своєю донькою, як особою обізнаною з новими революційними порядками, на се більш ніж скромне зібрання.

<…>

Коли я прибув на перше засідання Ц[ентральної] ради, в пам’ятний для мене день 14 березня (мартівських ід, котрих наказано було боятись Цезареві), перейшовши ефектну залу сього будинку, котру я бачив уперше, скромно роздягнувшись у «дедушки Бориса» – служителя учебного округа, я прийшов в більш ніж скромні покоїки, заставлені простими лавками, з таким же простим столом посередині, і застав там тодішню раду{119}.

На первый взгляд, «першого ж дня» – это в день приезда Грушевского в Киев, то есть 13 (26) марта, и тогда второй день – это, как и сообщает автор, 14 (27) марта. Но здесь его необходимо поправить.

Иды в римском календаре – это день в середине месяца; в длинных месяцах, в том числе в марте, он приходился на 15‑е число{120}. «Бойся мартовских ид», – якобы предупредил Цезаря знаменитый римский предсказатель Спуринн за несколько дней до их наступления. Идя в этот день в Сенат, Цезарь встретил Спуринна. «Вот видишь, мартовские иды пришли, а я жив», – пошутил Цезарь. «Пришли, но не прошли», – мрачно ответил прорицатель. Через несколько минут на заседании Сената заговорщики убили Цезаря. Было это 15 марта 44 года{121}.

Киевский губернский кооперативный съезд открылся в здании Педагогического музея 14 (27) марта, в 5 часов вечера{122}. Наконец, протоколы Центральной Рады свидетельствуют: на заседании 13 (26) марта, под председaтельством Крыжановского, было решено назначить следующее заседание на 15 (28) марта, на 8 часов вечера{123}.

Итак, Крыжановский, очевидно, посетил Грушевского не в первый, а во второй день после его возвращения в Киев, 14 (27) марта. На следующий день, в мартовские иды, 15 (28) марта, вечером Грушевский пришел в Центральную Раду. Под горячие приветствия собравшихся он занял место председателя{124}.

В президиум Центральной Рады вошли: заместитель председателя – Владимир Науменко (который, однако, появился на заседании один раз и больше в работе Рады не участвовал{125}), товарищ председателя – Дмитрий Антонович, писарь – Сергей Веселовский, казначей – Владимир Коваль. Было создано девять комиссий: 1) финансовая (председaтель – Коваль), 2) правовая (Ткаченко), 3) школьная (Стешенко), 4) агитационная (Веселовский), 5) редакционная (Стешенко), 6) по печатным делам (Скрипник), 7) манифестационная (Антонович), 8) информационное бюро (Шульгин), 9) пресс-бюро (Вус){126}. Было принято решение созвать на 6–8 (19–21) апреля в Киеве общеукраинский конгресс, который бы избрал постоянных членов Центральной Рады{127}.

19 марта (1 апреля) вышел в свет первый номер новой газеты «Вісти з Української Центральної Ради». На заседании 20 марта (2 апреля) было решено послать делегацию в Петроград, к Временному правительству, с тем, чтобы она вернулась в Киев до общеукраинского конгресса; на следующий день постановили, что делегация должна отправиться 25 марта (7 апреля){128}. Делегация в столицу действительно отправилась, но значительно позже – в мае, когда Рада чувствовала себя гораздо сильнее.

Праздник Свободы

После солдатских митингов 6 (19) и 7 (20) марта Исполнительный комитет издал воззвание, в котором, в частности, говорилось:

Праздновать долго нам нельзя. Настоящий праздник – впереди, когда тучи рассеются и наступят светлые дни мира и мирного труда.

Граждане, мы зовем вас, всю свою энергию тотчас же направить не на манифестации, а на восстановление нарушенного равновесия в жизни родины. Во имя ее, во имя нашего славного будущего мы призываем вас, каждого, вернуться к повседневному труду, вернуться с удесятеренной энергией, чтобы наверстать потерянное <…>{129}

Однако желание праздновать пока преобладало. Весна революции, и в символическом смысле, и в буквальном, продолжалась.

Праздник Свободы, или праздник Революции, был первоначально назначен на 10 (23)марта{130}. Затем планы поменялись, и празднование состоялось 16 (29) марта. Соответствующее решение было принято Исполнительным комитетом Совета объединенных общественных организаций по согласованию с Советами рабочих и солдатских депутатов{131}. Накануне был опубликован «Порядок манифестации 16 марта, праздника российской революции». Основная колонна шла по маршруту: Шулявка – Бибиковский бульвар – Бессарабка – Крещатик, к думе. Движение начиналось в 7:30 утра от завода Гретера, с оркестром. Всего было семь крупных групп (Шулявка, Лукьяновка, Вокзал, Подол, Нижне-Владимирская, Печерск, Демиевка); каждая следующая группа в определенной точке должна была ждать прохождения предыдущей, после чего выходить на основной маршрут. Был подробно расписан порядок прохождения отдельных подгрупп – к примеру: «Члены профессионального союза металлистов собираются к 9 ч. на углу Тарасовской и подходят [по] Караваевской[10] до угла Владимирской и шествуют за 5 группой и союзом портных». Одной из таких подгрупп стала украинская: «Украинские организации собираются к Владимирскому собору к 9 часам и присоединяются к шествию вслед за 3-й вокзальной группой».

Практически вся повседневная деятельность в городе в день манифестации должна была прекратиться. Все торговые заведения, кроме столовых, ресторанов и аптек, должны были закрыться не позже 10 часов утра. Все спектакли и концерты в этот день отменялись, а помещения театров и кинематографов предоставлялись для проведения собраний и митингов. До окончания шествия прекращалось движение трамвая. Должны были продолжать работу только предприятия непрерывного режима (электростанция, водопровод и т. п.){132}.

В день праздника киевские окраины проснулись в 6 часов утра. Погода была прекрасная – ясный, теплый день