Никто не спросил, кого она имела в виду. Весь театр знал кузена-старшего и кузена-младшего. Конечно, так двоюродных братьев называли за глаза. Сыновья Клана Лебедя, украшение аршмирской золотой молодежи, были заядлыми театралами, не пропускали ни одного спектакля и часто устраивали веселые пирушки для актеров. Вернее, устраивал кузен-старший, Шерка́т Крылатое Копье, поскольку был гораздо богаче своего юного родственника. Зато Арриза́р Сапфировый Берег, весельчак и выдумщик, был душой любого пира, а порой затевал проказы, о которых потом говорил весь Аршмир.

– А почему кузена-старшего? – заинтересовалась Джалена. – У него есть обезьяна?

– А ты не знаешь? – удивился Заренги. – Весь город говорит, что Хранитель пожелал украсить город зверинцем. И чтоб не хуже, чем в Тайвера́не.

– Ну, про зверинец-то давно разговоры идут... – хмыкнула Джалена.

– Так то разговоры. А сейчас Хранитель дал денег и поручил Шеркату купить животных.

– Северных зверей решили не привозить, они в нашем климате сдохнут, – сообщил Раушарни таким тоном, словно Хранитель Аршмира советовался с ним, как тратить деньги. – Будут тигры, львы, верблюды. И... да, обезьяны тоже могут быть. Надо спросить кузена-старшего. Живая обезьяна... а что, она бы из зала смотрелась.

– Ты хоть знаешь, сколько стоит крупная обезьяна? – поинтересовалась Джалена. – Не мелкая кривляка, забава для знатных дам, а такая, чтоб грозно выглядела? Не забывай, по пьесе в эту зверюгу вселяется Хозяйка Зла!

– При чем здесь деньги? – не понял Раушарни. – Мы же не собираемся покупать эту тварь. Попросим господина, чтоб одолжил обезьяну на время.

– Ах, попросите? – насмешливо пропела Джалена. – Попросить можно что угодно, а вот получить... А вот нечего было вчера над господином смеяться! Теперь у него морской воды на берегу не допро́ситесь.

– Смеяться? – поднял бровь Раушарни. – Над Сыном Клана?

– Не то чтобы смеяться... – сбавила тон Джалена. – Но когда вчера кузены затеяли розыгрыш, наши театральные дурни могли бы не срывать их затею. Подыграли бы, сделали вид, что поверили – вот господа и довольны!

– Что? – холодно спросил Заренги. – Опять дурацкий розыгрыш?

Все, даже метельщик Мирвик, опустили глаза. Кузены из Клана Лебедя любили розыгрыши. Последней их жертвой был Заренги, которому они устроили фальшивое приглашение из столицы – в королевский театр. Заренги поверил, хвастался по всему Аршмиру, что его слава докатилась, мол, до Тайверана. Даже собрал актеров на прощальную пирушку – на ней и узнал, что приглашение было шуткой.

– Опять, – кивнул Раушарни. – Приходит ко мне господин Шеркат и говорит, что в Аршмир приехала его молочная сестра, дочь кормилицы. Он, мол, хочет замолвить словцо за девушку, которая мечтает стать актрисой. Девушка знает много монологов из пьес, к тому же недурно поет. Нам сейчас ни к чему новые актрисы, но разве Лебедя пошлешь ко всем демонам? Договорились, что я после спектакля задержусь и посмотрю его молочную сестрицу. Со мной при этом разговоре были Пузо и Барилла, они тоже решили взглянуть.

– И он, чтоб над вами посмеяться, привел страшную старуху? – предположил Заренги. – С горбом и в бородавках?

– Если бы!.. Нет, он кузена-младшего в женское платье вырядил. На голову парик, на ноги туфельки. И грим... Да хоть бы они сообразили позвать на помощь кого-нибудь из актеров, чтоб поучил их грим накладывать!

– И походка не женская! – подхватила Барилла. – А ведь понимает, что у женщин и шаг короче мужского, и бедра при ходьбе двигаются иначе! Он это пробовал изображать!

– Семенил, как цыпленок, – подтвердил комик. – И вилял бедрами, словно шлюха на промысле.

– Это ладно, главное – грим, – гнул свою линию Раушарни. – У Лебедя скулы резковаты, их надо слегка затемнить – тогда б издали, со сцены, мы б его за девицу могли принять... ну, пока бы он не прошелся и не запел. Актер-то он так себе... Вот старший кузен... этот, если бы поработал над собой, мог бы стать гордостью любой сцены.

– Ты бы не болтал лишнего, – заботливо шепнула ему Милеста. – Еще донесет кто господину Шеркату... Одно дело, если сами господа забавляются. А другое дело, если их за спиной с актерской братией равняют.

– Ну и довольны теперь? – обрушилась Джалена на хихикающих актеров. – Не хватило вам смекалки! Покивали бы: мол, какая милая девочка, какая способная! Было бы у Детей Клана хорошее настроение, можно было бы сейчас не то что обезьяну – слона просить!

– Да брось! – хмыкнул Раушарни. – Первый, что ли, у кузенов розыгрыш сорвался? С чего это господин Шеркат должен на такую ерунду обижаться?

– На что-что-что я должен обижаться? – послышался из зрительного зала веселый голос. – Кто тут меня обижает, а я и не знаю?

Кузены-Лебеди возникли из полумрака неслышно, как два призрака. Поднялись на сцену, с веселой улыбкой приветствуя актеров.

Родственники были совсем не схожи. Невысокий, хрупкий, изящный Арризар и впрямь мог бы сыграть роль прелестной девушки: тонкий прямой нос, красиво изогнутые губы, голубые глаза в обрамлении длинных ресниц, высокий лоб под волнистыми светлыми волосами... Вот разве что скулы были резковато очерчены, это Раушарни верно подметил, да еще твердая, энергичная, твердая линия подбородка придавала лицу мужественность.

Шеркат был крепок, плечист, высок. Загорелое лицо тонуло в густой бороде – впрочем, аккуратно подстриженной. Волосы были темнее, чем у двоюродного брата, а серые глаза под кустистыми бровями могли стать опасными и суровыми, как вода подо льдом... но не сейчас. В этот миг Шеркат явно радовался хорошему вечеру и приятной компании.

Третьим с кузенами-Лебедями вошел скромно одетый человек средних лет, невысокий, с тонким умным лицом. В руках он держал бархатный мешочек. Он приветливо, с интонациями старого знакомого, поздоровался с присутствующими... но тут его внимание привлек лежащий на столе сборник пьес, переплетенный в кожу. В глазах вошедшего вспыхнул огонек. Он положил свой мешочек на одну из скамей, устремился на сцену и принялся изучать сборник. Ни Лебеди, ни люди театра не обратили на эту выходку внимания. Здесь этого чудаковатого человека знали все.

Шеркат хотел было продолжить шутливо-грозные расспросы, но тут общим вниманием завладел его двоюродный брат. С легким восклицанием он тоже устремился к столу, за которым сидел Раушарни, но даже не глянул на сборник пьес, а тронул тонкими пальцами небольшой глиняный кувшинчик:

– Что это? Твоя вода с