облик, все были бы в смятении. Ты же не бродяга, убивший прохожего! Как судить – тебя? Как казнить – тебя? Был бы скандал на весь Великий Грайан! Ты никому не нужен человеком – ни Клану, ни Хранителю, ни королю. А я... для меня ты был опасен. Я точно знаю: ты убил бы меня, как только перестал бы во мне нуждаться...»

– Твои родственники очень добры ко мне, – продолжала женщина. – Ты почти не оставил мне денег, но они позаботились о том, чтобы я могла достойно жить в твоем доме. На днях снова приезжал Мудрейший, не побоялся дальней дороги из столицы, чтобы проверить, всё ли у меня в порядке. Он так трогательно, хотя и строго говорил со мною о том, какая это честь – носить твоего ребенка. И как я должна не только поступками, и мыслями быть достойна этой чести.

«А потом, за ужином, – продолжила она про себя, – старик рассказал мне кое-что еще. Вроде без намека, вроде поддерживая застольную беседу... Оказывается, в Огненные Времена были два мага, умевшие превращать людей в зверей. И эти маги в своих трудах писали, что человеку опасно слишком долго носить звериную шкуру: он может потерять разум. Жаль, в тех трудах не сказано, сколько это – слишком долго».

– Надо выждать, пока меня перестанут подозревать, а потом я устрою тебе побег...

«Да, это тоже бы всех устроило – если бы ты вернулся сумасшедшим. Какой спрос с безумца, какой суд над ним? А я... о, какой заботливой, какой терпеливой супругой стала бы я для несчастного больного...»

– Не теряй надежды, алмаз мой. Я еще приду с хорошими вестями. Я люблю тебя.

«О да, я не лгу. Я люблю тебя. Самый страшный удар – тот, который наносит любовь. От него нет спасения...»

* * *

Ларш издали увидел, как открывается калитка, выпуская наружу изящную фигурку в голубом платье и отороченной мехом накидке.

Наверняка в зверинце всё в порядке. Но он всё же зайдет и убедится, что тигр в клетке.

У всех свои резоны для того, чтобы зверь оставался за решеткой. У короля, у дяди, у Клана Лебедя... наверняка и у женщины, что неспешно идет сейчас навстречу.

Но у Ларша есть и свои соображения. Своя месть.

Дождливая ночь... Условный стук когтистой лапы по ставням...

Да, изменник в десятке – это ужасно. Останься мерзавец жив, Ларш бы его выгнал.

Но разве забудешь первые дни в страже, когда опытный «краб» учил желторотого новичка тонкостям службы? Разве уйдет из памяти прошлогодний бой в пещере контрабандистов, где дрались бок о бок, прикрывая друг друга?

Да и потом, уже в особом десятке... есть что вспомнить, есть!

Пусть продажная шкура, а всё равно «лис». Свой. Ларш никому не даст безнаказанно убить своего. По закону, не по закону, а убийца пожалеет, что разинул пасть на особый десяток!..

Женщина тем временем поравнялась с Ларшем. Он учтиво и холодно поклонился ей и получил в ответ такой же холодный кивок.

Каждый пошел своей дорогой. Они не обменялись ни словом – а зачем? Им нечего было сказать друг другу.

Но думали оба об одном и том же.

О предательстве.

КОНЕЦ