— Ты планируешь обедать здесь, Костес? — спросил Поль, указывая на ресторанчик, находившийся позади них. Он говорил по‑английски, так как До‑мини еще почти не понимала по‑гречески. Костес, хотя и с акцентом, но все же по‑английски, сразу сообщил, что это местечко славится великолепными национальными греческими блюдами, и они… да, — властно кивнул он своей жене, явно желавшей пойти в какое‑нибудь более шикарное заведение, — собираются обедать именно здесь.

— Костес далеко не сразу стал человеком со средствами, — пожаловалась Ангелика Домини, когда они следовали за мужчинами в таверну. — Я терпеливо носила потрепанные и немодные платья, теперь же, когда у меня есть в чем пофорсить, он водит меня обедать в такие грубые таверны. Греку постоянно надо доказывать, что именно он в доме хозяин, вы же понимаете!

Домини улыбнулась, но хорошо понимала только одно. Поль ожидал, что перед друзьями она станет изображать светящуюся от счастья молодую жену. Даже себе ей трудно признаться, что она не смеет противостоять ему. У него есть гордость. А как же насчет ее собственной?

Когда официант проводил их к столику на шестерых, она следила взглядом за Полем. Он на целую голову выше своих приятелей.

Таверна оказалась интересным местечком и совершенно очаровала ее, если бы не обстоятельства и не пугающая компания. Стулья вокруг старинных столов были с плетеными камышовыми сиденьями. Грубые неровные стены побелены и завешаны сосудами странных форм и народными музыкальными инструментами. На одной стене висели большие портреты красивого короля Греции и его очаровательной юной жены.

Вокруг них слышался громкий и отрывистый греческий говор, в воздухе висела дымка от жарящихся на мерцающих угольях сочных ломтей баранины и телятины и самой разной дичи. На большой плите кипели огромные котлы. Домини была тронута тем, что Поль взял ее с собой выбирать первое блюдо, мясо и овощи. Обе гречанки заказали жареных жаворонков, что привело Домини в ужас. Она ни за что на свете не могла бы есть крохотных птичек, если бы Поль заказал их. Но он, разумеется этого не сделал, и губы его чуть заметно покривились в улыбке, когда она твердо заявила, что станет есть отбивные. Еще ей захотелось жареной на растительном масле картошки, и Поль тут же приказал, пожарить свежей, со значением указывая на стоявшую в витрине под стеклянным колпаком тарелку с застывшей картошкой.

— Англичане ведь не любят подогретой пищи, верно? — заметил он, и Домини думала об этом, когда они возвращались к своему столику, где Костес заказывал ретсину — греческое белое вино с ароматом сосны.

— Тебе оно не понравится. — Поль покачал головой на вопросительный взгляд Домини и выбрал «Св. Елену» к lakerda — кусочкам нежной копченой рыбы, заказанной им вместо супа.

Ангелика и Мирра поглощали пате из икры, густо намазывая его на хлебные палочки и забрасывая Домини вопросами, не мешавшими им утолять аппетит. «Chairete!» — улыбнулся ей через стол Костес и поднял бокал с вином.

Это слово было понятно Доминио и означало «будьте счастливы.» Она улыбнулась в ответ дружелюбному греку и пожелала себе мысленно, чтобы глаза не выдали ее; счастье стало пустым словом, памятью о свободе наслаждаться спокойной жизнью в любимом Фэрдейне под крылышком доброго опекуна.

У нее оборвалось сердце, когда Ангелика вдруг пожелала узнать — громко, так что слышно всем сидящим за столом, — сколько детей она надеется родить. Домини уставилась в тарелку с коричнево лиловыми оливками. Дети… от Поля…

Домини заметила, как он взглянул на нее искоса, кое‑как заставила себя улыбнуться и промямлить невнятно в ответ. Гречанки обменялись понимающими взглядами. Они объяснили ее стеснительность тем, что она англичанка, и великодушно поспешили переменить тему. Заговорили о ставящихся в этом театральном сезоне в Эпидаурусе спектаклях.

— Вы убедите Поля сводить вас, — Мирра энергично махала крылышком жаворонка. — Однако должна предупредить, что сиденья в амфитеатре каменные. Но я всегда беру с собой резиновую подушку, а Спирос ее надувает. В прошлый сезон мы смотрели «Электру». Что за спектакль, kyria![7].

Это уже легче. Теперь Домини могла немного расслабиться над своими отбивными и маленькими упругими побегами брюссельской капусты и послушать красочный рассказ Мирры о спектакле.

На десерт Домини выбрала фисташковое мороженое и, зачерпывая ложкой эту вкуснятину, обратила внимание, как изогнулись губы Поля в довольной улыбке, когда он откинулся на спинку стула, наслаждаясь тонкой сигарой и кофе по‑турецки. Видимо, игра вполне удовлетворила его, и без сомнения, пришлось по вкусу ее полное безразличие к восторженным взглядам мужчин, сидящих за соседними столиками, которых привлекали ее светлые волосы и необычный цвет лица.

Покидая компанию, они с Полем получили приглашение в гости к Ангелике в ближайшую пятницу и к Мирре в воскресенье.

— Ты им понравилась, — сообщил Поль в самообслуживавшемся лифте отеля. — Костос сказал мне потихоньку, что никогда еще не видел глаз такого глубокого синего цвета, как греческое море.

Домини подняла на него эти синие глаза и вежливо ответила, что ей тоже понравились его друзья.

— Не надо постоянно держать оборону! — нахмурился он неожиданно и взял за плечи, руки его казались сквозь тонкую ткань блузки очень теплыми. — Обзови меня греческим пиратом, дай пощечину, только не будь всегда так… вежлива.

— Я научусь, — натянуто пообещала она. — Дай время, Поль.

— Время имеет привычку убегать. — Профиль его, казалось, окаменел, когда он шел к двери номера и вставлял ключ в скважину замка. Ее сердце словно кто‑то стиснул. Домини вдруг поняла, что Поль недолго сохранит дистанцию. Он обладает потребностями здорового, сильного, эмоционального мужчины, а она уже знала, каким беспощадным он может быть.

На следующий день их номер стал похож на цветочный магазин. Прошел слух, что Поль Стефанос находится в Афинах с молодой женой англичанкой. К дверям номера постоянно прибывали корзины с цветами, коробки с фруктами и конфетами и свадебные подарки для молодой мадам Стефанос. Домини оставалась женщиной и не могла не восторгаться цветами, не пробовать восточные сласти вроде «турецких восторгов», фисташек и золотого коринфского винограда. Ее восхитил один подарок — набор ликерных рюмочек, серебряных ложечек и декоративных крошечных тарелочек. Поль рассказал, что по греческому обычаю хозяйка встречает гостей, угощая их сладкими консервами или ликером.

— Сует в рот ложку меда, — улыбнулась Домини.

— Вот именно, — взгляд Поля задержался на ее губах, и она поспешила зарыться носом в очаровательный букет фиалок с нежными лепестками, влажными от росы, и мохнатыми листочками в виде маленьких сердечек.

— Обожаю фиалки, — сказала она.

Поль молча прошел к двери на балкон и раскурил сигару. Она бросила взгляд поверх букета на его широкие плечи и темную голову языческого бога и по напряженной позе поняла, что фиалки подарены им.