Признаюсь: это стечение обстоятельств я не предусмотрел. На протяжении двенадцати месяцев, в течение которых развивались наши отношения, я прилагал огромные усилия и тратил кучу энергии на предотвращение такого рода ситуаций.

Голос Люси долетел до меня:

– Джаспер? Бога ради, открой наконец дверь! Я звоню уже целую вечность!

Моя голова все еще торчала из окна, я выглядел как деревенский дурачок, с разинутым ртом слезающий с сеновала. Я прекрасно осознавал, что за спиной у меня, несмотря на соблазнительную прохладу многочисленных подушек, постепенно просыпается Сесиль, и на размышление оставалось лишь несколько секунд.

Сегодня Люси должна была перевезти вещи со своей квартиры. Она собиралась оставить их у матери, пока не купит новое жилье, вместо того чтобы платить в течение еще одного года арендную плату. Именно так я понял ее планы, которые, естественно, поддержал и одобрил. Но мое присутствие не требовалось вплоть до полудня, во всяком случае у меня сложилось такое представление. И все же она была здесь – на шесть часов раньше, чем я ожидал. Что, черт побери, происходит?

– Джаспер? Давай пошевеливайся. Что ты там делаешь?

– Люси, я спущусь через секунду, – я старался говорить как можно громче и спокойнее. – Электрический замок заклинило. – Я набрал воздуха в грудь и повторил погромче: – Замок сломан… Я не могу впустить тебя в дом из квартиры. Подожди. Я сейчас спущусь. – Потом я слез с окна, закрыл створку и переключил внимание на то, что происходило в комнате.

Время уже прочистило горло и завело новые фирменные часы. Если Сесиль и слышала наш разговор, вида она не подала. Она лежала неподвижно, отвернувшись от меня, точеная ножка небрежно высовывалась из-под простыни. Комната была наполнена сладким ароматом ее сонного тела. Я мог бы ручаться, что она уже не спала, но существовал небольшой шанс, что это не так или что она почувствовала после услышанного лишь легкое смущение, а не полный ужас. Честно говоря, меня мало заботило в этот момент, что думала или не думала Сесиль. Моей главной заботой была Люси.

В крошечном холле я остановился, облокотившись на перила перед механизмом переговорного устройства. Я тяжело дышал – в глаза словно песку насыпали, во рту сухо, как в пустыне, – и пытался привести мысли в порядок. Похмелье вцепилось в меня, словно пьяный рабочий из Глазго, сидящий в самом начале длинного вагона поезда напротив меня, обильно потеющий и непрерывно сквернословящий, но который при этом непременно хочет подружиться. Я был в смятении, перед глазами мелькали алые искры. Я сделал единственное, на что был способен: прошел в туалет, чтобы избавиться от бурлящего водоворота, болезненно закипающего в мочевом пузыре. После этого уже действительно не оставалось ни секунды. Я натянул джинсы, валявшиеся на полу ванной, выдавил в рот немного зубной пасты и поплелся вниз по ступенькам.

В обычных ситуациях я настоящий мастер старых добрых картезианских штучек: если имеется случай «а», значит, из него должно следовать «б», и т. д., и т. п. Но я бы солгал вам, сказав, что в тот момент, когда сбегал вниз по пролетам пяти этажей, у меня в голове выстраивалось нечто подобное такой логической цепочке. Поломка замка оказалась единственной светлой мыслью. На каждой седьмой ступеньке я повторял: «Я что-нибудь придумаю», но стратегия не рождалась, и на каждой восьмой ступеньке паника нарастала с новой силой. Кроме того, меня переполняло постепенно набирающее силу раздражение, переходящее в гнев: я не мог перенести тот факт, что умудрился попасть в такую ситуацию. Я впадал в ярость. Как я мог забыть, что она придет сегодня? Вне всяких сомнений, это был самый позорный и безобразный ляп в моей карьере. Я ненавидел самого себя.

Я нажат красную кнопку, которая управляла замком, соорудил самую жизнерадостную и трогательную улыбку, в надежде изобразить легкую беззаботность и искреннее раскаяние, а потом открыл массивную входную дверь, приветствуя ожидающую Люси.

– Что тебя так задержало? – Она вошла и нежно обняла меня.

Можно было просто разрыдаться.

– Что у тебя за проблемы с домофоном? – поинтересовалась она, слегка меняя тон, отстраняясь и внимательно глядя мне в глаза.

– Ничего особенного, – ответил я бесцветным, как чистый белый лист бумаги, голосом. – Это с замком какие-то проблемы. Аппарат работает нормально, я отлично слышал тебя по внутренней связи, но не мог открыть эту дурацкую дверь из квартиры. Пришлось спускаться. Понятия не имею, что случилось. Я собирался узнать, все ли работает у соседей, но надо подождать, пока все проснутся.

– Не похоже, что ты готов выйти из дома, – заметила Люси, вновь приникая к моей груди.

– Нет. То есть да. А сколько времени?

– Пора ехать, дурачок. Грузовик надо отпустить к часу дня.

– Пора… Но, Люси… – Растерянностью и удивлением я пытался прикрыть лихорадочные поиски нужного решения. – Еще и семи нет, а потом… сегодня ведь воскресенье, и…

– О, Джасп, ты безнадежен. Я сегодня переезжаю, ты что, забыл?

Я заморгал.

– Знаешь, переезд – это когда человек собирает все свои вещи и отвозит их из одного места в другое.

– Да, конечно, конечно.

– В таком случае не делай такое удивленное лицо. – Она чуть качнулась назад на пятках. – Ну, давай же, глупенький! Соорудим какой-нибудь завтрак, и в дорогу, – она оглянулась через плечо – на маленький белый грузовой фургон, с угрожающим видом поджидавший ее. – Грузовик отлично сможет подождать нас минут десять-пятнадцать, правда? Когда выходила, я видела, как там отбуксировали чью-то неправильно припаркованную машину. По воскресеньям у вас тут нормально с парковкой?

– Грузовик?

Снова перемена тона, теперь в ее голосе звучала искренняя озабоченность:

– Джаспер, с тобой все в порядке? Чем ты занимался прошлой ночью? – Она шагнула вперед, подняв руку, словно хотела прикоснуться ко лбу и проверить, нет ли у меня температуры.

Я слегка подвинулся, чтобы перегородить ей вход, в надежде, что темный силуэт надвигающейся беды, бросавший тень на мое лицо будет истолкован как результат слишком раннего пробуждения, а не как знак надвигающейся катастрофы.

Теперь она заговорила деловито:

– Ну давай, Джаспер, шевелись, тебе надо срочно умыться и одеться.

– Невозможно, – я ответил слишком поспешно.

Этого оказалось достаточно. Она уже почуяла легкий запах предательства, тянувшийся за мной по ступенькам – сверху, из квартиры. Просто обнять ее, чтобы снять напряжение, было недостаточно. Надо было действовать.

– Я не уверен насчет грузовика, – начал я. – Лучше не рисковать с парковкой. Здесь могут быть какие-нибудь ограничения. Мне кажется, недавно изменились правила из-за перегруженности дороги на Хитроу и пробок в районе Паддингтонского бассейна… По-моему, здесь нельзя парковаться без специального разрешения, даже по воскресеньям. Это все из-за того, что те, кто направлялся в аэропорт, все чаще оставляли тут свои машины, забивая весь квартал. А в итоге они тащат всех подряд, без разбору, на штрафную стоянку. Нет, лучше все-таки не рисковать, – я сокрушенно покачал головой. – А мы действительно договаривались на семь утра?