Беги от этого, коль хочешь рай познать,

Где мудрость, справедливость и любовь

В едино собраны».

Завораживает простота магических философских заповедей Зороастра:

«Не устремляй познанья своего

К земным пределам без конца и края;

Не здесь отыщешь истины росток.

Ровно ход расчислить не пытайся,

Законы, выводя и собирая, светила солнца;

Оное светило влекомо вечной волею Отца,

Не ради нас, отринь и путь луны;

Ей прихотливой движет неизбежность.

Не ради нас творят движенья звезд».

Под впечатлением своих раздумий и увиденного накануне Роман Григорьевич понял, что ничего случайного в жизни нет. И одновременно ощутил на себе невидимое око Творца, который двигает беспрестанно фигуры и забывает о человеке только тогда, когда он слишком высокого мнения о себе или не в меру назойлив.

Теперь Роману Григорьевичу доподлинно стало ясно, что иногда очень полезно представить себя в ином времени.

«Время-то бежит вперед очень загадочно. С ним становишься старше, освобождаешься от наносной агрессии, но силы слабеют и, к сожалению, только тогда начинаем понимать себя… Порой смотришь… человек настойчивый, волевой, но… время его навсегда ушло», – размышлял он.

В эти последние дни в полюбившейся ему стране Роман Григорьевич совсем по-иному стал смотреть на жизнь, и воспеваемое египтянами солнце стало ближе к нему. А самые яркие его лучи как-то необычно отражались в глазах Юлии. Когда он смотрел на нее, обычно неутомимо-жаркое-солнце вдруг с обновленной силой отдавало ему тепло мягко и нежно.

Из разговоров он узнал, что Юлия закончила Академию внешней торговли.

«Ну вот, а я думал, что она вовсе не в нашей теме», – оправдывал он себя.

Роман Григорьевич до конца не понимал своего состояния и как-то глубоко не задумывался о будущем. Он никогда не изменял своей жене и даже не помышлял об этом, но сейчас все это ушло куда-то вдаль. Ничего его более не интересовало кроме этого неповторимого профиля с рыжими волосами.

По долгу службы, для передачи дел и ознакомления с построенными еще в советский период объектами Роман Григорьевич устроил совместную с Юлией поездку в Наг-Хаммади на юг страны.

На обратном пути накануне сегодняшнего дня они оказались в Луксоре, небольшом городке Верхнего Египта на восточном берегу Нила.

В этом городе находились остатки древнего города Фив, от которого сохранился знаменитый храмовый комплекс в Карнаке – Ипет-Сут, именуемый в древности «Необычайное лучезарное солнце».

Знаменитый и курортный Луксор был наполнен огромным числом туристов. Здесь останавливались крупные теплоходы, в отеле находился прекрасный просторный бассейн и все необходимое для отдыха и развлечений.

После утренней экскурсии и новых впечатлений было приятно находиться в просторном и прохладном номере гостиницы.

Как и многие туристы, Роман Григорьевич с Юлией накануне насладились осмотром достопримечательностей города: могучими вратами, внутренними дворами с бесчисленными колоннами, скульптурами и обелисками.

Храм города представлял вытянутый прямоугольник с массивными стенами. Дорогу к нему обрамляли два ряда сфинксов с головами баранов.

– Почему головы баранов? – спросила Юлия.

– Это храм солнца Амона-Ра. А символом бога Амона является овен или баран, – удовлетворил ее любопытство Роман Григорьевич.

На территорию храмового комплекса во внутренние помещения можно было попасть через украшенные обелисками ворота-пилоны, выполненные в виде высоких и монументальных усеченных башен. От вестибюля к Нилу тянулась двухрядная колоннада двадцати метровой высоты с капителями в форме цветков лотоса. Всюду широта декоративного убранства и нескончаемые колонны, увенчанные цветками папируса или лотоса. Стены с остатками высеченных монументальных рельефных композиций, почетно увековечивающие воинские доблести фараонов. Обращали на себя необычные прорези наподобие окон из необработанных камней и расписные нескончаемые колонны. Поражали громадные, монолитные, колоссальные статуи фараонов. Подчеркивающие неземную силу, их скульптуры имели в обязательном порядке ореолы-капюшоны, как у сфинксов и необычные подпирающие голову от груди узкие бородки. Всюду пышность убранства и барельефные росписи.

Во внутренних помещениях и сумрачных галереях изумляла оригинальная игра светотеней в гармонии с остатками потолка и перекрытий, которая имитировала синеву неба, усеянного когда-то золотыми звездами.

После затемненных помещений выход в громадный зал – святилище Амона – казался встречей с солнцем.

– Как же это было красиво и неповторимо во времена фараонов, – прошептала Юлия.

– Вы читаете мои мысли, – откликнулся Роман Григорьевич, – Здесь мне кажется, что не мы, а они смотрят внимательно на нас.

– Пожалуй.

Между десятым пилоном храма Амона и храмом богини Мут возвышались величественные красивые головы царя и царицы.

– Это фараон Эхнатон, – обратил внимание Роман Григорьевич, – Ему приписывают неземное происхождение.

– Почему?

– Слишком оригинален и необычный провидец.

Юлия остановилась.

– А что это за женщина рядом… Какой яркий профиль!

– Красавица Нефертити.

– Неужели…сама Нефертити?…

– Я много видел обелисков с описанием гармоничной жизни этой семьи…

– Да… Открытая мягкая красота… Мудрая, благостная… Они оба, действительно, очень гармоничны, – с восхищением заключила Юлия, – А много ли у них было детей?

– Пять мудрых дочерей…

– Он видно утопал в женской идиллии? – лукаво улыбнулась Юлия, – А мальчиков, значит, не было?

– Был, – произнес твердо Роман Григорьевич.

– Это как?

– От молодой следующей жены.

– Ну вот… вам и гармония, – пренебрежительно покосилась она.

– Этот мальчик-фараон прожил не долго… Знаменитый Тутанхамон, гробница и останки которого известна всему миру…

– Конечно, я понимаю… Он был фараон.

Немного помолчав, она взглянула ему в глаза:

– А вы, Роман Григорьевич, хотели бы быть фараоном и иметь молодую жену?

Он понял ее намек, даже немного обрадовался, но не нашел, что ответить, и промолчал.

– Вот видите, все мужчины одинаковы во все времена… хотя, возможно, я не понимаю гармонию, – то ли насмешливо, то ли укоризненно тихо произнесла она.

– Вы знаете, Юлия… Понятие гармонии не всегда однозначно, тем более в те времена… Да и сейчас это редко совпадает с общепринятым мнением, – с надеждой в голосе отпарировал он.