За долю секунды в голове мальчика успела промелькнуть мысль о том, как такое было возможно, чтобы все узнали о его безнадежной любви к Джаде.

«Идиот, она же сказала, что заметила, как ты на нее смотрел. У тебя все на лице написано», — мысленно упрекнул он сам себя. Однако тратить время на подобные размышления уже не стоило. Стыд и унижение были слишком велики. Маттия чувствовал, как от смущения запылали его щеки и уши.

Все разразились хохотом. За эту сцену Джада удостоила Маттию холодным взглядом, которого безусловно воспринимала как препротивного типа. Стыдно, когда такое создание, как он, ходит по пятам первой красавицы класса.

Маттия почувствовал, как слезы скатились по его щекам, и он был не в силах их остановить.

«Вставь его…» — всхлипывая, пробормотал он себе под нос. «Вставь!» — повторил он чуть громче, но хор презрительных насмешек заглушал его голос. Тогда мальчик бросился бежать и выскочил со школьного двора, толкнув Джаду у ворот.

Завернув за угол, он прошел еще несколько метров, чувствуя, что унижение вызвало в нем слепую ярость, и тут же вспомнил приятные и многообещающие слова: «Но представим на мгновение, что я могу дать твоей душе подходящее тело, такое, которое позволило бы тебе идти по миру не стыдясь твоих полных бедер и толстых пальцев».

Маттия остановился у боковой улочки и спиной прислонился к стене, его сердце никак не хотело успокаиваться. Инстинктивно сунув руку в карман, он нащупал паучка. И на мгновение затаил дыхание. Пальцами он скользил по металлическому предмету. Сам того не заметив, Маттия из страха, что мать застанет сына вместе с его сокровищами в руках, машинально сунул вещицу в карман брюк. Мальчик был в таком отчаянии, что готов был поверить — спасение от бед здесь, в его руке. Он крепко, почти до боли сжал металлическую безделушку в кулаке, а затем, яростно вытерев глаза, решительно зашагал домой.

6 Новый дом

Рим был огромен. Это было самое главное ощущение Софии. Он был огромен и полон суеты. Нельзя сказать, что она никогда не ступала сюда ногой. Однажды сестры приюта водили ее вместе с одноклассниками на площадь Святого Петра на молебен к папе. Затем они ходили на прием к врачу, а еще на экскурсию по развалинам Форума, но она была короткая, мало что им удалось узнать и увидеть.

— Что ж, тебе обязательно нужно посмотреть Рим, не так ли? Сегодня мы позволим себе только небольшую пешую прогулку, но скоро мы обязательно продолжим знакомство с городом, — сказал профессор.

София вежливо кивнула, однако в душе она ликовала.

Экскурсию они начали с Пьяцца дель Пополо, а потом направились на холм Пинчо. Но, едва завидев балюстраду, София почувствовала легкое головокружение.

— Отсюда ты можешь увидеть весь город. Мне кажется, это прекрасный способ отметить наше событие. Что ты об этом думаешь?

София хотела ответить, но с ее губ слетело лишь невнятное хрипение. Профессор взял девочку за руку и подвел к балюстраде. София смотрела на нее как осужденный на эшафот, прикидывая, достаточно ли высокое ограждение, какова вероятность падения и как высоко она находится над Пьяцца дель Пополо.

Шлафен повернулся к девочке:

— Что-то не так?

Только тогда София обратила внимание, как вцепилась в его руку. Девочка покачала головой, но страх не отступил, и это отражалось на ее лице.

Профессор посмотрел на Софию по-отечески ласково:

— Я прекрасно знаю, что тебе потребуется время, чтобы привыкнуть к чужому человеку, но, поверь мне, ты всегда можешь сказать, если что-то не так, а я постараюсь понять тебя.

Мужчина ободряюще улыбнулся ей, и София решилась сознаться, в чем дело.

— Дело в том, что у меня кружится голова.

Услышав это, новоиспеченный приемный отец с недоумением уставился на девочку, не в силах поверить в то, что все так просто объясняется, и расхохотался. София вспыхнула, почувствовав себя маленькой дурочкой. Мужчина, должно быть, это понял, потому что тут же вытер слезы и заставил себя снова стать серьезным. Он поправил круглые очки и откашлялся.

— Ты же не разыгрываешь меня, ведь так?

Бледная как полотно София покачала головой.

Шлафен очень серьезно посмотрел на нее:

— Извини меня, наверное, твой отец был бы понятливее. Он не… Послушай, тебе все-таки стоит взглянуть. Отсюда ты увидишь весь Рим. Ведь ты никогда его не видела, не так ли?

София снова покачала головой.

— Я все время буду держать тебя за руку. Ограждение достаточно высокое, и я рядом. Я ни за что не позволю тебе упасть, поверь мне.

Голос мужчины был ласковым и внушал доверие.

— Обещайте, что не будете смеяться надо мной, если мне станет плохо, — неуверенно пробормотала София.

— Клянусь тебе, — ответил профессор с решительным видом, а затем крепко сжал руку девочки.

София посмотрела на балюстраду. На ней было много самых разных людей: туристы, целующиеся парочки, несколько подростков, прогуливающих школу.

Глубоко вздохнув, София все-таки решилась, Она сделала первый шаг, затем второй, но уже на третьем в ногах появилась дрожь. Чтобы не смотреть вниз, девочка держала голову строго прямо. Профессор сжимал ее руку, и она чувствовала себя почти в безопасности. И тут она увидела: огромный город раскинулся перед ней во всей своей красоте. Бесчисленное множество крыш и куполов совершенно ошеломило ее. В жизни она не видела ничего подобного, она почти не слышала голоса профессора, указывавшего на главные достопримечательности города. Возможно ли такое, чтобы она была родом из этих мест?

— Я ведь родилась здесь? — непроизвольно вырвался у девочки этот вопрос.

Мужчина кивнул:

— Это твой город, София, твой, насколько таковым может быть этот древний и легендарный город. Здесь живет почти пять миллионов человек и еще почти столько же просто работают здесь. Этот город существует две тысячи семьсот лет. Его детьми были многие поколения людей, воспринимавших его как свой собственный.

София ощущала себя песчинкой посреди этого беспредельного пространства.

«Это не мой дом», — внезапно промелькнуло в ее голове. Быть может, ее дом — мир, ограниченный двором сиротского приюта, а не этот огромный шумный город, раскинувшийся перед ее глазами. В эту минуту девочке и пришел на ум мраморный город из ее сновидений. Ее город, ее настоящий дом.

Взгляд девочки на мгновение задержался на Пьяцца дель Пополо, скользнул по обелиску и затем вниз. Этого оказалось достаточно. София почувствовала головокружение, к горлу резко подступила тошнота. Она с силой дернулась прочь от балюстрады, и все разом погрузилось во тьму.