Блайт была против скоропалительных действий.

– Ты ведь толком не знаком с этой Эддисон. Подожди хотя бы до субботы, прежде чем сделать шаг, о котором можешь пожалеть. Вы с Дарси так долго были вместе и дружили всю жизнь. А вдруг ты поймешь, что это мимолетный соблазн и не более?

Он покачал головой.

– Ты хочешь, чтобы я оставил себе путь к отступлению. Но ты сама воспитала меня принципиальным. Я не смогу с чистой совестью встретиться с Эддисон, не объяснившись с Дарси.

Блайт вздохнула.

– Ну что ж, тогда иди к ней и объяснись.

Так он и сделал, и все прошло наилучшим образом. Дарси приняла новость достойно и пожелала ему счастья. После того как Гэбриел сходил на свое свидание, Блайт убедилась, что Эддисон совершенно его обворожила.

Блайт оделась, а часом позже села за руль серебристой «инфинити». Когда она парковалась около здания Виссахиконского крикетного клуба, на соседнее место заехал красный «БМВ» Дарси.

Они обнялись на парковке, потом вошли в клуб, и их сразу усадили за столик. Когда были заказаны напитки и официант ретировался, Дарси повернулась к Блайт.

– Большое спасибо, что согласились встретиться, хотя я позвонила в последний момент.

– Ну что ты, я рада, что оказалась свободна. Какие новости?

– Получила ответ от оркестра.

Блайт подалась вперед.

– И?

– Меня не взяли.

– О Дарси, мне так жаль.

Дарси пожала плечами.

– Ничего. Я могу гордиться уже тем, что дошла до этого этапа. Они выбирали из двух претендентов, и женщина, которую приняли, – блестящая скрипачка. В любом случае есть и хорошее известие: появилась новая возможность, и об этом я хотела с вами посоветоваться.

– Продолжай.

– Мне предложили преподавать в Королевской академии музыки.

Блайт ахнула.

– Но это же замечательно! Лондон, вот это да!

– Я понимаю. Но это так далеко. Как мне бросить папу, теперь, когда нет мамы?

– Дорогая моя, это очень благородно, но твой папа еще достаточно молод. Ты не можешь жить только для него. Вы с ним уже об этом говорили?

– Да. Он, конечно, настаивает, чтобы я соглашалась.

Дарси вздохнула и скомкала салфетку на коленях. Потом снова взглянула на Блайт.

– Если честно, я не только из-за отца не хочу уезжать. Он часто видится с Шарлоттой Бекинс, и я верю, что с ним все будет в порядке. Блайт, а вы правда думаете, что Гэбриел доведет дело до конца?

Блайт нахмурилась.

– Ты имеешь в виду, женится на Эддисон?

– Да, – прошептала Дарси.

Блайт взяла ее руку в свои.

– Да, милая. Думаю, да. Мне так жаль, что мой сын причинил тебе горе. И ты знаешь, как я к тебе отношусь, но ты должна двигаться дальше. Как бы ни было тяжело.

– Да, вы правы. Но… Я волнуюсь за него. Я хочу, чтобы он был счастлив. Мне было больно, да, но он всегда вел себя честно, и я не могу винить его за то, что он чувствует. Просто, по-моему, он влюбился в иллюзию. Она же как загадка. Как можно построить жизнь с тем, кто сам себя не знает?

Блайт нечего было возразить, но она не могла поделиться с Дарси своей тревогой – это было бы нечестно. При всем расположении к Дарси с Эддисон нужно было считаться как с будущим членом семьи.

– Мне неловко обсуждать с тобой Эддисон. Она станет моей невесткой, и она всегда исключительно любезна. Я понимаю твое беспокойство, но Гэбриел начал новую жизнь, и тебе пора сделать то же самое. Если он – единственное, что тебя здесь держит…

Глаза Дарси наполнились слезами, и она судорожно вздохнула.

– Вы правы. Я приму предложение.

– Когда они хотят, чтобы ты начала?

– Через месяц.

– Думаю, это великолепный вариант. Хотя я буду скучать по тебе.

Блайт сказала это искренне. Но в перспективе переезд был оптимальным выходом. Останься Дарси в Филадельфии, ей все бередило бы рану. Они вращались в одном тесном кругу, и она сталкивалась бы с Эддисон и Гэбриелом на каждом светском событии. Блайт жалела только, что не так оптимистично относится к предстоящей свадьбе, как хочет показать. В сущности, она предпочла бы отправить за океан Эддисон.

– По-моему, твоя мама не очень довольна тем, какое я выбрала платье, – говорю я Гэбриелу, который уютно обнимает меня одной рукой. Мы блаженствуем, лежа на диване в гостиной.

– Уверена? А мне она сказала, прекрасное платье.

Я выпрямляюсь, чтобы видеть его лицо.

– Она тебе сказала?

Он смотрит на меня с недоумением.

– Да, она мне сказала. А что тебя удивляет?

– Гэбриел, вы с мамой часто обо мне говорите?

– Надеюсь, ты уже выбросила из головы ее замечание насчет обручального кольца?

Я машу рукой.

– Нет-нет, я о другом. Я помню, ты сказал ей, что я не могу носить кольцо, когда у меня воспаляется экзема.

Он все еще лежит в расслабленной позе, но хмурит брови.

– Тогда о чем ты?

Я накручиваю прядку волос на палец.

– Не знаю. Иногда мне кажется, что я ей не нравлюсь.

Лицо Гэбриела становится напряженным, и он хочет ответить, но я опережаю его.

– Подожди. Я не то хотела сказать. Она всегда со мной приветлива. Ни разу не сказала и не сделала ничего неприятного. Но между нами есть отстраненность, и я не знаю, то ли это из-за меня, то ли что-то еще.

– Она так же хочет сблизиться с тобой, честное слово. Не хотел говорить, но она спрашивала меня про шрамы.

Я вскакиваю и стою перед ним с колотящимся сердцем.

– Что? Почему ты не сказал мне?

– Расстраивать не хотел. Она просто волнуется, вот и все.

Кроме Эда и Джиджи свои шрамы я показывала только Гэбриелу. Поначалу мне ужасно надоедало следить за тем, чтобы не закатывать рукава, покупать только то, что закрывает руки. Но мне так и не удалось придумать ни одного способа заниматься любовью, не обнажая рук.

Однажды вечером я усадила его и сказала, что нужно поговорить. Его лицо омрачилось.

– Что-нибудь не так?

Я покачала головой.

– Нет. Хочу кое в чем признаться. Мне страшновато.

– Что-нибудь вспомнила?

– Не совсем. Но не исключено, что когда-то я пыталась… причинить себе вред.

Он сдвигает брови.

– В каком смысле?

Я подняла рукав и показала ему руку.