Плохо понимая, о чем идет речь, я попыталась остановитьРозу:

— Извини, но с какой стати мне тащиться в Митино! Дикая жарастоит! И где там тебя искать? Какое письмо? От кого?

Роза шумно вздохнула:

— Ну ты как была занудой, такой и осталась! Настоящийпедагог! Рулить надо на кладбище. Послание от Сони Адашевой. Надо было сразутебе отдать, да я закрутилась тут с похоронами и поминками. Во, блин, вечно мнегеморрой достается. Из-за доброты своей страдаю. Другая бы махнула рукой,дескать, не мое дело, а я давай крутиться, деньги тратить! Нашла себеприключение на голову! Вот что, или приезжай прямо сейчас, или лови меня потомгде сумеешь!

— Зачем Соне мне письмо писать, да еще через тебяпередавать? — воскликнула я. — Люди давно телефон придумали. Могла бы самапозвонить.

Роза хмыкнула:

— Похоже, ты не в материале!

— Что?

— Соня умерла.

Я на секунду лишилась дара речи, но потом кое-какстворожилась и прошептала:

— Шутишь!

— Вот уж не предполагала, что я произвожу впечатлениечеловека, способного отмочить подобную шутку! — обиделась Роза. — Сонькаумерла, сегодня похороны, для тебя имеется цидулька. Ну и как?

— Еду, — пробормотала я, — уже за руль села.

* * *

Я на самом деле тут же влезла в машину и в мгновение окадокатила до Митина. Я успела к концу скорбной церемонии. Роскошный лаковый ящикярко-рыжего цвета медленно, при помощи специальной машинки опускался на дноямы. Вокруг колыхалась неисчислимая толпа, над притихшими людьми плыл душныйаромат цветов, большинство присутствующих сочло, что лилии и розы лучшийвариант для похорон.

Я попыталась найти глазами Розу. Людское море заколыхалось,к свежему холмику начали приставлять венки и класть цветы.

— Всех сотрудников сети «Рай гурмана», пришедших почтитьпамять Софьи Зелимхановны Адашевой, просят пройти к воротам, — прозвучалоткуда-то с неба мужской голос, — там ждут автобусы для отправки к меступроведения поминок. Желающие добираться собственным ходом, получите у КларыПетровой листочки с адресом.

— Ну, явилась! — воскликнула Роза, выныривая из толпы. — На,держи. Помянуть поедешь? Эй, Кларка, дай нам бумажку. Вот, гляди, ресторан«Калитка».

— Поминки в ресторане, — протянула я.

— А что? — прищурилась Роза. — Их следовало в горахпроводить?

— Нет, конечно, просто, как правило, после кладбища людиедут домой к покойному…

— Ну поучи меня, поучи, — мигом взвилась Роза, — спасибо закурс хороших манер! До сих пор я считала, что поминки организуют в метро. Тыобалдела, Васильева! Как такую толпу в доме разместить? Почти все сотрудникиприперли! Во народ, лишь бы с работы удрать и нажраться на дармовщинку. ЭтоКлара виновата! Я сразу приказала: вывесить в служебных помещениях магазиновплакат с фотографией Сони, внизу, после извещения, приписать: рядовымсотрудникам оставаться на рабочих местах, на похороны приглашаются толькозаведующие секциями, ан нет, Петрова кипеж подняла! «Похороны не свадьба!Приходит любой, кто захочет». Ну и результат? В какую копеечку мне банкетвлетел, а?

— Банкет? — изумилась я.

— Хватит к словам придираться, — разъярилась Розка. —Нашлась блюстительница нравов! На себя погляди! Явилась в голубых джинсах икрасной футболке!

Коли других за поминки в ресторане осуждаешь, могла бы хотьна голову черный платочек повязать.

Я вздохнула — некрасиво получилось. Но, с другой стороны,известие столь неожиданно настигло меня, что я понеслась к машине, не думая ободежде.

— В общем, поступай, как желаешь, — гаркнула Роза иввинтилась в толпу.

Я осталась стоять, держа в руке две бумажки. Одна напоминалавизитную карточку. Ресторан «Калитка» было написано на глянцевомпрямоугольнике, «открыт до последнего клиента». Ниже шел адрес и давался планпроезда. Вторая бумага была вложена в конверт.

На нем отпечатано на принтере: «Даше Васильевой лично вруки. Просьба передать незамедлительно».

«Калитка» оказалась недалеко от кладбища. Я вошла впросторный зал и снова испытала удивление. Я, естественно, бывала на подобныхмероприятиях, и все они, на мой взгляд, проходили по одному сценарию. Задлинным столом сидят родственники и знакомые, выпивают, не чокаясь, потомзакусывают, говорят о покойном, даже если он был противным, много хорошего. Итак около часа. Затем кое-кто из присутствующих забывает о цели визита,пытается танцевать, требует веселых песен, караоке, но все начинается чинно, застолом.

В «Калитке» же стульев не было, на поминках организовалифуршет. Я стала медленно передвигаться между группами людей, пытаясь найтиКатю. Девочка непременно здесь, она не могла не прийти на похороны женщины,заменившей ей мать. Но среди поминающих Катюши не оказалось.

Обойдя зал в третий раз, я прислонилась к колонне.

В помещении царила духота, к тому же большинствоприсутствующих безостановочно курили.

— Классно, правда? — повернулась ко мне девушка в черноматласном платье.

Я пожала плечами.

— Вы о чем?

— Ну, шикарно проводили, — затараторила девица, — на кладбищеоркестр играл, и в ресторане клево.

Вкусно готовят, куриные рулетики пробовали? Они счерносливом!

Я не знала, как поступить. Поддержать из вежливости дурацкийразговор? Изобразить восторг от «шикарно организованных» поминок? Забыть охорошем воспитании и молча отойти от девицы, решившей надеть на похоронысупер-мини-платье с открытой грудью и полуобнаженной спиной? Правда, наряддевчонки черного цвета, но он больше смахивает на ночную сорочку, которымиторгуют в секс-шопах, чем на одежду для выхода в город. Уж лучше в джинсах, чемв таком «пеньюаре».

— В церковь, жаль, не повезли, — тарахтела девчонка, — а выиз какого магазина?

— Магазина?

— Ну в какой нашей точке торгуете? — поинтересоваласьдевушка, бодро жуя то ли пирожное, то ли булочку со взбитым кремом. — Туттолько свои! Эх, в церкви красиво отпевают! Прямо плакать тянет! Но Соню-тонельзя! Самоубийц ваще положено за оградой хоронить!

Последняя фраза стукнула как молот по голове.

— Самоубийц!