Никто не смеялся. Слишком велик был намёк на свадьбу Натальи. Да и сама она появилась на гостях хоть и с видом скромницы, но в глазах — уверенность и приглядка к ним, гостям, как они принимают её. Чувствовалось, что Матвеев вышколил её на европейский манер: и осанка нездешняя, и гостям поклонилась не до земли, как это принято у русских людей, а лишь единым наклонением головы. Не осталось без внимания и то, как глядел на неё Матвеев, как гордился ею. И эти фанты-цидульки он недаром затеял. Ясно, что на уме у него что-то тайное...

— Скажи, однако, Сергеич, каким ведомством дознался твой карла о делах людских, о том, что только ещё предстоит? — спросил сын Богдана Хитрово Иван.

Иван весь в отца: своего не упустит. Из молодых, да ранний, как о нём говорили. Если надо о чём-то узнать, он будет первым.

Услышав смелое слово, все притихли. Понимали, что своим вопросом он метил не в Захарку, а в Матвеева. Давно уже ползли слухи, что у Матвеева есть «Чёрная книга», по которой он гадает, что сам он имеет дело с волхвами и прорицателями, что ночью в его особняк приходит колдун. Вспомнили, что юродивый Фёдор назвал матвеевский особняк «вертепом сатаны».

Артамон рассмеялся. У этого искусного притворщика на всё был готовый ответ:

— Господа, не слишком ли много вы хотите от убогого карлика?

Захарка вскинул на хозяина глаза. Ему не понравилось, что его назвали убогим. Невозмутимость Матвеева ещё больше разозлила карлика. Обернувшись к гостям, он сказал:

— Вы хоть лопните тут от любопытства, а от Артамона Сергеича вам ничего не добиться. Мне и самому многое здесь невдомёк...

Кое-кто улыбнулся на эту горячность Захарки, но остальные тревожно и озабоченно задумались. Большинство было напугано рассказами о тайных губительных силах разного рода волхователей и ведунов. А что, ежели Матвеев и в самом деле один из них? Спроста ли он затеял игру с фантами, как поначалу казалось? И про каждого всё верно угадал Захарка. Дознались каким-то способом о том, что только ещё предстоит — Иван Хитрово правильно сказал. И без сатаны тут, ясное дело, не обошлось.

С этими мыслями испуганные гости и разошлись, торопливо простившись с хозяином.

От наблюдательного карлика не укрылось настроение гостей. Он и сам видел в игре с фантами бесовский умысел Матвеева. До него тоже дошли слухи, что Матвеев держит «Чёрную книгу» и по ней может узнать о делах людей и навести на них порчу. Сам Матвеев ведает об этих разговорах и доволен ими. Ему надобно, чтобы люди боялись его.

И Захарке чудилось, что свои фанты он сочинял словно бы под диктовку хозяина. И что удивительно, напоследок, когда фанты были уже составлены, будто сам бес шептал ему в ухо слова, чтобы он вставил их. В словах этих была не то угроза, не то предупреждение: «А буде от животной болезни, даётся ему зелья, от которого наутро в землю». Захарке было страшно от этих слов. Ему казалось, что хозяин надумал кого-то сгубить. Царевичи Симеон и Алексей своей ли смертью померли?

И ещё одна мысль неотступно стояла в голове карлика — о царе Алексее. Захарка давно понял, что Наталья хочет приворожить царя, и совершается сие чародейство по воле Матвеева. Он прочит царю в невесты свою воспитанницу... Князья да бояре думают, что всё по правде делается. Ишь, и смотрины невест затеяли. Девок-то в Москву сколь понаехало, и каждая ночи не спит, надеется стать царицей. И никому неведомо, что будет всё по слову Матвеева. Он, когда Наталья станет царицей, будет свою волю творить, злую и опасную.

Эти мысли не дают Захарке покоя. Что ему делать? Он-то знает, что хуже всех придётся самому царю. Матвеев начнёт им помыкать. Такой уж это человек. Мысль об этом лишает Захарку сна, жжёт под сердцем. Людей Захарке редко бывает жалко. Дьяволову волю исполняют, а думают, что Богу служат.

Но царя ему действительно жалко. Богомольный, добрый, тихий. Когда он приходит к ним в особняк, ему, Захарке, кажется, что и солнце светит ярче, и люди становятся добрее...

Да вот беда: не давали покоя Захаркиной душе и мысли о Матвееве и Наталье: Им-то невдомёк, что он давно раскусил их. Матвеев ради богатства и власти от самого Бога отступится. В церковь ходит редко, поклоны не бьёт, а других заставляет! Но, чтобы видели, как он Бога любит, затевает богомолье в далёкой церкви. И в своём селе Пояркове поставил церковь, на другие храмы не похожую. Это чтобы о нём самом больше говорили...

И воспитанницу по себе взял: бойкая, остроглазая, завидущая. Прикидывается тихоней, а сама во всём только своё видит. Шустрая, хваткая. Очами так и сверкает, подолом так и вертит. Подобных девок сатана засылает людям, чтобы им хуже на свете жилось.

Спаси, Господи, и помилуй царя от её злых чар!

Дня через два после журфикса с фантами в особняке Матвеева, казалось, установилась тишина. Не было обычной суеты, не раздавался стук колёс подъехавшей кареты. Но Захарка знал, что ожидался приезд царя. Матвеев о чём-то значительно разговаривал с Натальей. Слух у Захарки такой острый, что, даже находясь в отдалении, он мог слышать хотя бы обрывки фраз. Очевидно, что-то готовилось. Одна фраза смутила Захарку: «Ты должна подумать о царёвой радости...» Карлик понял, что его хозяин стал сводником и что царь и Наталья встретятся наедине...

Ужели беда надвигается столь неотступно и её ничем уже не отвратить? Захарка всё ещё надеялся, что новая красавица Авдотья Беляева «отведёт» от царя Наталью. Но слух о приезде царя и слова Матвеева ослабляли эту надежду.

И вот послышался стук колёс подъехавшей царской кареты. Сердце у Захарки забилось, точно решалась его собственная судьба. Он отважился занять наблюдательную позицию в коридоре возле открытого окна, из которого можно было уловить кое-что из того, о чём говорилось между гостями и хозяином.

Из окна Захарке были видны кусты зацветающей сирени, доносился едва различимый аромат. Было тихо, словно весь дом вымер. Но вот опять послышался лёгкий стук колёс. Не уезжает ли царь? И что происходит возле крыльца?

Захарка так ушёл в тревожные мысли, что не почувствовал, как к нему из тёмного коридора подошёл Матвеев. Он схватил карлика за вихор.

— Что ты тут делаешь? Люди тебя по всем углам ищут. Никак подслушиваешь?

— Кого? Здесь никого нет.

— Ты что дураком прикидываешься? Сказывай, что ты слышал?

Матвеев схватил карлика за шиворот. Вид у него при этом был встревоженный. Значит, и в самом деле в гостиной предполагались важные разговоры.

— Ничего. Ей-богу, ничего!

Ворот кафтанчика стягивал Захарке шею. Лицо его стало синеть, он хрипел. Матвеев отпустил его, продолжая допрашивать:

— Так что же ты делал тут, злодей?

— Что тут делать-то? Из окна глядел, как везли на смотрины царских невест.

Матвеев с немым удивлением смотрел на своего карлика, ибо знал, что тот не склонен к бездельным занятиям. Ему пришло на ум посмеяться над Захаркой.