В столовой, за ужином, было оживленно и весело. Эта особая атмосфера царила здесь последние три дня – с появлением в пансионате Сергея Ермошина. Авиатор и в самом деле очень сильно растянул связки, ходьба давалась ему с трудом, а уж о полетах речи вообще не шло.

– Странно было бы не воспользоваться тем, что вы – на знаменитом шварцвальдском курорте! Здешние термальные воды быстро поставят вас на ноги, – сказал ему врач.

Таким образом русский авиатор оказался в пансионате. За табльдотом он сразу же сел рядом с Эльзой, и его присутствие подействовало на девушку как прикосновение волшебной палочки. Снегурочка оттаяла: превратилась в раскованную, веселую и счастливую девушку.

Сергей сразу понравился всем Лютцам. Впрочем, иначе и быть не могло. Родители и брат давно знали об увлечении Эльзы не столько авиацией, сколько одним-единственным авиатором. Появление этого авиатора в их доме восприняли радостно. Анастасия Алексеевна даже шепнула Людмиле:

– Это просто чудо! И, Люсенька, мне кажется… Лиза понравилась этому молодому человеку! Для нее это было бы счастьем…

Эрих, знакомясь и пожимая руку Ермошину, покрутил восторженно головой:

– Ну и сестрица у меня! Всегда умела своего добиваться!

Сергей не совсем понял его, но Эльза в тот же вечер все ему объяснила сама. В правом крыле дома, в котором жили сами Лютцы, Ермошину уступили кабинет Людвига Августовича. Эльза принесла ему постельное белье, а потом вышла с ним на веранду. Это была та часть веранды, на которую выходили комнаты хозяев, другие постояльцы сюда не заходили. Здесь стояли плетеные столики и кресла, уютно светились две газовые лампы. Сергей сел, вытянув больную ногу, улыбнулся:

– Признаюсь, ваша термальная ванна замечательна! Думаю, она меня быстро излечит. Да вот только захочу ли я вас так быстро покинуть, а, Лизонька? Почему мне так хорошо с вами? Легко! Может, мы в какой-то прошлой жизни уже встречались и были близкими людьми?

– Почему же в прошлой? – Лиза смотрела на Сергея и понимала, что сейчас все ему расскажет. Но ни страха, ни смущения не испытывала. Ей тоже было легко и радостно. – Мы встречались с вами в этой жизни.

– Разве? Я не помню… – Он искренне удивился. – Нет, не мог бы я вас забыть!

– Сейчас вспомните! Одну минутку!

Она вскочила и быстро пошла, почти побежала в свою комнату. Через пять минут она вновь вышла на веранду, но остановилась у распахнутых дверей, над которыми светила лампа. На голове девушки была надета желто-оранжевая спортивная шапочка. Светлые кудри, серые глаза…

– Постой, постой… Что-то было – давно… В Киеве? Я еще ездил на велосипеде!

Он встал, не обратив внимание на боль в ноге, резко шагнул, но тут же покачнулся. Эльза мгновенно оказалась рядом, обхватила его. И Сергей положил ей руки на плечи – сначала, чтобы удержаться, но потом обнял…

– Ты была совсем девочкой. Очень хорошенькой!

– А ты подмигнул мне!

– А ты сохранила мою кепку! Значит, помнила обо мне?

Они и сами не заметили, как перешли на «ты» – легко, естественно. Эльзе хотелось стоять, не двигаясь… Но она отстранилась, взяла Ермошина за руку.

– Пойдем, я еще что-то покажу тебе.

Конечно, Эльза знала, что от мужчины нужно скрывать, насколько он любим, дорог, насколько сильно о нем думают, мечтают. Она читала об этом в книгах, слышала от подруг. Но ведь речь шла о каких-то других мужчинах! А это – Сергей Ермошин. Он был для нее самым близким человеком в мечтах, и вот при встрече все оказалось точно так же. От человека, который так близок, можно ничего не скрывать – он все поймет.

У своей комнаты Эльза на минутку остановилась, Ермошин замер за ее плечом. Переведя дыхание, девушка распахнула двери:

– Входи.

Яркая лампа освещала уютное помещение, а в глаза сразу бросалась большая фотография прямо напротив, на стене. Два года назад Эльза вырезала ее из одного отечественного спортивного журнала, отнесла хорошему фотографу. Тот увеличил снимок, взял его в рамку… Это была самая удачная фотография пилота Ермошина. Он только что выпрыгнул из кабины на землю, смеялся, запрокинув голову, ветер трепал его волосы. Одной рукой он опирался на крыло, вторую – со шлемом – вскинул вверх… А слева и справа этого большого снимка-портрета веером расходились другие, маленькие фото из газет и журналов, на всех был опять же он – на велосипеде, на воздушном шаре, в кабинах летательных аппаратов!

Странно было видеть свое лицо в разных ипостасях здесь, в маленьком немецком городке, в комнате еще вчера незнакомой девушки. Господи, неужели они и правда только-только познакомились?

Сергей оглянулся к Лизе: она стояла, прижав ладошку к губам, словно просила его помолчать. Но он спросил:

– Так что же это, я мимоходом нахлобучил тебе свою кепку, а ты сразу и…

– Влюбилась! – подсказала она, глаза ее смеялись.

– Ну да – сразу и влюбилась?

– Еще раньше! Я ведь тогда на стадионе не случайно оказалась. Можно сказать – из дома убежала, чтобы тебя увидеть.

Они снова вышли на веранду, спустились в сад, медленно пошли по аллее, освещенной фонарями. Ермошин казался растерянным и даже немного ошеломленным. После долгой паузы он проговорил:

– Но почему, Лиза, именно я? Что во мне особенного? Столько лет… Нет! – Он ожесточенно помотал головой. – Я не понимаю!

– Я тоже не смогу тебе этого объяснить… – Голос девушки дрогнул от нежности, и у молодого человека вдруг закружилась голова так, что он даже остановился. – Просто для меня сразу стало все ясно.

– Послушай, Лиза! – Он вдруг быстро взял девушку за обе руки. – Я ведь избалован женским вниманием и часто для женщин был кумиром. Но ведь у тебя… это не то?

Его голос опустился до шепота, последнюю фразу он произнес так, словно умолял.

– Не то… – тихо ответила она. – И, ради бога, не заставляй себя говорить о прошлом. Я и так многое знаю… Мне все равно!.. Вернемся? Как твоя нога?

– Нет-нет, все хорошо. Мне нужно ходить.

Они вновь пошли по саду. Сергей несколько раз коротко поглядывал на девушку и думал: «Верно, газетчики вовсю раструбили историю с Вандой. А она, Лиза, читала…» На мгновение волна злости ударила в сердце: как же он не любил сейчас этих газетных пройдох, не щадивших ни чувств, ни репутации. Правда, раньше – да еще вчера! – он об этом не задумывался, его это не волновало. Только теперь…

Польская красавица Ванда Маличевска почти год жила с ним – в Москве, Санкт-Петербурге, Варшаве, Вене, Париже, Берлине… Аристократка, свободная европейская женщина, она гордилась тем, что она любовница знаменитого авиатора. Сергей предлагал ей обвенчаться, и она согласилась, но время долго не назначала. Однако газеты уже трубили об их будущем браке… Ванда приходила на летные поля во время полетов, и ее непременно фотографировали: смотрящую в небо, бегущую по полю к аэроплану, обнимающую своего жениха… А потом Ермошин попал аварию, разбил аэроплан.