Прошлым вечером он выиграл партию в шахматы. Фон Кассель кивнул и поднялся на веранду. Они расставили фигуры, сделали несколько ходов. Фон Кассель надолго задумался, потом вдруг улыбнулся:

– Вы, герр Петрусенко, думаете, наверное: «Вот неважный игрок, а туда же – садится за доску!» А ведь я в юности отлично играл. И в военном училище – там у меня мало достойных соперников было. И потом, в своем городке Грааф-Лейке, там, в долине Оранжевой реки, я даже был чемпионом! Вот только потом много лет ни с кем играть не довелось, да и не до того было. Это когда пришлось спешно бежать от англичан… Вы просили меня рассказать о нашей жизни в Южной Африке. Вам все еще интересно?

Викентий Павлович и в самом деле как-то в разговоре сказал, что хотел бы послушать об англо-бурской войне из уст очевидца. Но это было сказано мимоходом, а вот теперь, похоже, буру самому хотелось воспоминаний.

– Одну минуточку, – попросил его Петрусенко. – Если позволите, я позову жену! Она не простит мне, если пропустит ваш рассказ…

Петрусенко очень хорошо знал, как далеко простирались колониальные интересы Германии – практически на все континенты. С особой силой это проявилось в восьмидесятые годы прошлого века – впрочем, не так уж и давно. Именно тогда в Южной Африке появились первые немецкие фактории. А в 1884 году канцлер Бисмарк, управлявший Германией как своей вотчиной, уведомил державы мира об учреждении германского протектората над обширной территорией между бухтой Ангра-Пекена и Оранжевой рекой. Именно тогда, в 84-м году, двадцатичетырехлетний лейтенант колониального полка Герхард фон Кассель прибыл в Южную Африку.

Он был отпрыском знатного рода, впрочем – младшим сыном, без наследства. Перед ним открывалась перспективная военная карьера. Но… африканский воздух, напоенный неведомыми ароматами, пронизанный иным ритмом жизни, просто заворожил романтичного молодого человека. Они стояли лагерем в долине, прилегающей к Оранжевой реке, недалеко от городка Грааф-Лейка – центра бурского округа. Окрестные фермеры-буры снабжали военных продуктами, молодые офицеры в свободное время ездили в город, их приглашали на вечеринки фермеров. Именно на такой вечеринке Герхард познакомился с Николеттой – дочерью богатого бура Йоста ван Коорна. Их чувства оказались взаимны, и скоро они поженились. Николетта была единственной дочерью, и когда через два года после свадьбы ее отец заболел и умер, она стала хозяйкой большой фермы с табунами коней, овцами, быками, а также рабами-готтентотами. Герхард уже и до этого каждую свободную минуту проводил на ферме, помогал тестю. Теперь же, не раздумывая, вышел в отставку и сам стал скотоводом. Все у них шло хорошо: хозяйство приносило стабильный доход, родился сын Гендрик, через шесть лет – дочь Гертруда. Герхард фон Кассель быстро стал влиятельным человеком в колонии. У него было военное образование, и потому именно его избрали начальником бурского конного ополчения, которое созывалось для отражения набегов дикарей, для охраны города и округа. Гендрик уже ходил в школу, когда началась война c англичанами.

Викентий Павлович прекрасно помнил это время. Три года со страниц газет не сходили публикации об англо-бурской войне. Симпатии буквально всех были на стороне отважных буров, которые сражались за свои свободные республики. Англичан называли палачами, захватчиками, тиранами! На железных дорогах постоянно вылавливали гимназистов – от десяти и до семнадцати лет, – которые мечтали пробраться в Южную Африку и сражаться вместе с бурами… Прекрасные чувства – благородные, романтичные! Почти десять лет миновало, а нет-нет да и заиграет на улице шарманка песенку того времени:

Трансвааль, Трансвааль,

Страна моя,

Ты вся горишь в огне…

Услышишь, и сердце заноет… А этот высокий загорелый немец жил там и сражался. Правда, не в Трансваальской республике, а немного южнее, в Оранжевом Свободном государстве. Бывший лейтенант фон Кассель, а теперь фельдкорнет – начальник ополчения, стал во главе одного из повстанческих отрядов. Его отряд бился долго и упорно и был разбит уже в 1902 году, почти перед самым окончанием войны и полной победой англичан. Фон Кассель не сомневался: его ждет в лучшем случае тюрьма, а скорее всего – казнь. Уже были казнены многие повстанцы, и он понял: спасение – в бегстве… Так начался еще один этап его жизни – жизни фермера-кочевника.

Пять лет семья фон Касселя жила на границе колонии, за сотни миль от родного города. Его имение и имущество было конфисковано новыми властями, а с собой он сумел увезти лишь несколько лошадей, овец и быков. В большом крытом фургоне они ездили по долинам и степям, останавливаясь иногда на короткое время, иногда надолго – строили крааль, разбивали огород. Гендрик уже был отцу помощником и в кочевом скотоводстве, и в охоте. К охоте парнишка имел особый талант. А уж дичи на просторных территориях у Оранжевой реки было столько, что и представить трудно!

…Бывший бур обвел взглядом своих слушателей и улыбнулся. Кроме Викентия и Людмилы, на веранде стояли недавно подошедшие Ермошин и Эльза, на ступеньках тихо сидели, взявшись за руки, дочь фон Касселя и ее неизменный спутник Эрих. Отец кивнул в сторону Труди:

– Вон она лучше меня может рассказать, сколько там одних антилоп самых разных видов: гну, канны, бубалы, газели, голубая антилопа…

– А еще – орикс, каама, ориби, горные скакуны трек-бокены.

– И это только одни антилопы, да и то не все, – подхватил бур, как только Труди замолчала. – Однако именно антилопы – главная дичь для таких кочевников, какими были мы. – Хотя есть еще земляные поросята, страусы, зебры…

– А львы? – Ермошин подался вперед, глаза его увлеченно блестели. – Много львов в тех местах? На них вы охотились?

– Львы нам постоянно встречались, – кивнул фон Кассель. – Но ведь мы охотились для того, чтобы жить, еду добывали… А львы – не дичь, они сами охотники. Мы старались их не трогать, они – нас. Лишь однажды, когда наши интересы совпали и дороги пересеклись, пришлось убить льва и львицу…

Старший и младший Кассели гнались верхом на лошадях за небольшим стадом антилоп ориксов, которых называют еще сернобыками. Они отбили трех антилоп и нагоняли их. Гендрик, семнадцатилетний ловкий юноша, вырвался вперед и уже готовился стрелять из своей винтовки. И в этот момент из-за колючего кустарника, росшего повсюду в этой местности, выпрыгнул лев. Он летел по воздуху в гигантском прыжке, и тело его казалось длинным и легким. И все-таки лев не рассчитал: та антилопа, на которую он нацелился, рванула в сторону прямо из-под огромной когтистой лапы, а лев, рухнув на землю, на несколько секунд распластался на ней, оглушенный. Этих секунд хватило антилопам – они уже убегали прочь, недостижимые для льва. Тот даже и не думал их догонять, знал – это бесполезно. Лев может лишь в два-три удачных прыжка свалить добычу, в беге он тяжел, быстро устает, и состязаться с антилопами ему не по силам.

Когда лев прыгнул, он оказался как раз между антилопами и всадниками. Лошадь Гендрика испуганно захрапела и взвилась на дыбы, юноша не удержался в седле, а падая, выронил винтовку. Лев издал страшный рык и повернул свою огромную черногривую голову в сторону Гендрика. И парню показалось, что в глазах зверя он видит радостный блеск: одна добыча ушла, но перед ним была другая. В нескольких метрах сзади высился очень большой термитник, Гендрик инстинктивно сделал движение в его сторону, но тут его буквально пригвоздил к месту крик отца: