область строительства экономики. Во внешнеполитической деятельности тоже произошли определенные изменения: в частности, началась глубокая проработка дипломатического курса «одной единой линии». В 1979 году в Пекине состоялось пятое заседание китайских дипломатических представителей за рубежом. На заседании товарищ Ху Яобан выступил с речью, где подчеркнул: следует изучить мнение о том, что «советский ревизионизм является очагом мировой войны, а самозабвенный запал советских ревизионистов еще не погас», стоит поразмыслить над тем, в действительности ли СССР придерживается ревизионистских взглядов. Хуань Сян, Ли Иминь, другие ораторы тоже высказали свое видение проблемы. Все понимали, что если в отношении давнего и напряженного противостояния двух соседствующих держав ничего не предпринять, это пагубно скажется на национальной безопасности и проведении четырех модернизаций[32]. Разумным будет отдалиться от США и начать постепенное сближение с Союзом, прийти к консенсусу между партиями. Таким образом, если при Мао Цзэдуне Китай и СССР сделали шаг от горячей любви к ледяной ненависти, то период правления Дэн Сяопина, напротив, ознаменовал собой потепление и таяние льдов. И конечно, наблюдая за процессом нормализации отношений КНР со странами Запада, Советский Союз никогда не оставлял попыток восстановления советско-китайской дружбы. Увидев такую активную инициативу, второе поколение партийных руководителей во главе с товарищем Дэн Сяопином верно оценило текущую обстановку и выбрало самый подходящий момент для действия.

13 июля 1982 года, накануне совместной публикации «Коммюнике 17 августа», посол США в Китае встретился с Чжоу Эньлаем и предложил решение вопроса о поставках оружия Тайваню. Штаты делали небольшую уступку: в предложении шла речь о постепенном снижении объемов продаж, однако не содержалось никаких гарантий, что к какому-то определенному сроку эти поставки полностью прекратятся. 14 июля Дэн Сяопин собрал у себя дома старое поколение партийных руководителей и высшее звено МИДа для обсуждения китайско-американских отношений. По его мнению, переговоры с США по данному вопросу на этом можно было завершить. А представители ЦК вынесли на повестку проблему улучшения отношений с СССР. Дэн Сяопин сказал, что Китаю необходимо наладить контакты как с одной, так и с другой державой. Конечно, Китай мог бы связаться с Советским Союзом и сделать какой-нибудь красивый жест в интересах развития двусторонних отношений, но следовало придерживаться принципов: от СССР ждали активных действий. Товарищ Дэн отметил, что устранить хотя бы одно из имеющихся трех препятствий (вывод советских войск из Афганистана, уход от китайской границы и с территории Монголии и воздействие на Вьетнам в вопросе вывода войск из Камбоджи) уже было бы достаточно. В частности, решенный вопрос с вьетнамскими войсками в Камбодже мог бы стать стартовой точкой для восстановления добрососедских отношений. Но, безусловно, самым основным считался вопрос с северными границами Китая, который представлял наибольшую опасность для страны. На совещании было принято решение отправить в СССР опытного дипломата, которым стал директор департамента Европы и СССР Юй Хунлян.

Юй Хунлян отправлялся в Москву с сообщением, суть которого заключалась в следующем: китайская сторона прежде всего признавала позитивную роль речи Брежнева в Ташкенте, выражала желание сесть и спокойно обсудить сложившуюся ситуацию на совещании, чтобы устранить ключевые препятствия, мешающие развитию отношений двух стран, и, разрешив несколько критически важных вопросов, стимулировать нормализацию и развитие связей во всех остальных областях. Начать предлагалось с вопроса о воздействии СССР на Вьетнам. Формальной целью поездки была проверка работы посольств в Москве и Варшаве. Варшаву сюда добавили для прикрытия, потому что не хотели, чтобы весь мир подумал, что мы первые обратились к СССР с просьбой наладить отношения или что две державы опять что-то затевают.

io августа 1982 года Юй Хунлян во главе делегации секретно выехал в Москву. По прибытии он пригласил заместителя министра иностранных дел Леонида Ильичева на ужин, где передал ему свое послание. Ильичев, будто бы не поняв, в чем состоит его смысл, дал ответ в стандартных дипломатических формулировках. Однако присутствовавший на встрече заведующий i-го Дальневосточного отдела МИД Михаил Капица[33] догадался, что это значит. Он сказал: «Это интересно, мы подумаем и дадим ответ», а также задал встречный вопрос: что значит «совещание», о котором говорится в приглашении? Оно состоится лишь после того, как СССР предпримет какие-то действия, или этот вопрос будет обсуждаться только на совещании? Советские представители решили, что не имеют полномочий принимать настолько важные решения, и сообщили о произошедшем в Политбюро и высшему руководству.

Когда 18 августа Юй Хунлян вернулся из Варшавы в Москву и вновь встретился с Ильичевым, все прошло совершенно по-другому. На этот раз заместитель министра иностранных дел устраивал банкет для китайской делегации. Он заявил, что Советский Союз заинтересован в предложении Китая и даст свой ответ после некоторых размышлений, однако надеется, что и китайская сторона, в свою очередь, проявит интерес к их мнению. Ильичев снова повторил предложение советской стороны, подчеркнув, что нельзя вести разговор о суверенитете другой страны за ее спиной. Судя по всему, обе стороны надеялись на улучшение отношений и верили, что на совещании удастся достичь положительных результатов. Замминистра коснулся таких тем, как время и формат совещания, а также уточнил, будут ли обсуждаться еще какие-либо вопросы. Ильичев также предложил сначала организовать совещание на уровне специальных представителей, а затем уже перейти к переговорам на государственном уровне.

20 августа, то есть через три дня после публикации китайско-американского совместного «Коммюнике 17 августа», первый заместитель министра иностранных дел Виктор Мальцев провел срочную встречу с временным поверенным посольства Китая в СССР, где дал официальный ответ на наше устное сообщение, заявив, что советская сторона готова «в любое время, в любом месте и на любом уровне обсудить советско-китайские двусторонние отношения с целью устранить препятствия их нормализации». Касательно вопроса о третьей стране, Советский Союз согласился обсудить его при условии, что интересы этой страны не будут ущемлены. Отсюда видно, как активно СССР включился в диалог после выхода коммюнике. В результате обе стороны согласились сделать основной целью совещания проблему устранения препятствий и нормализацию отношений.

31 августа Китай ответил на согласие Советского Союза и предложил провести в Пекине внутреннее совещание специальных представителей на уровне заместителей министров иностранных дел в первую декаду октября. 4 сентября СССР заявил о готовности начать совещание 5 октября. 8 сентября на встрече с бывшим президентом США Ричардом Никсоном Дэн Сяопин отметил, что политика Китая в отношении СССР остается неизменной: мы по-прежнему считали его страной «социалистического империализма». Конечно же, мы хотели установить контакты как с Соединенными Штатами, так и с Советским Союзом.

В октябре 1982 года в Пекине началось советско-китайское совещание между специальными представителями сторон (уровня заместителей